"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
by S is for Sibyl, мини, лёгкое - психоделичное - сюрреалистичное, G
Написано после просмотра фильма "Часы". Вдохновением потянуло от Вирджинии Вулф. С написания прошло множество часов.
Отсчитывайте секундыОна смотрела в зеркало, не видя отражения, дотрагивалась до своего лица, до левой щеки. Она трогала плотный пергамент. Рядом с правым глазом - родинка. Крапинка чёрной туши на лице. Зубы из слоновой кости. Глаза - прозрачное стекло. Губы - две атласные ленты. Она прислонилась к стене испещренной причудливым узором, но ощутила лишь пустоту. Пустота облепила её как стая пчёл улей. Серое помещение, с вкраплениями белого и чёрного. Внизу фарфоровые люди, аристократы, слишком хрупкие, слишком неловкие. Платье на ней - обрезок бумаги, нанизанный на шаткое тело. Шляпка как бесформенный кусок парусины на волосах из конского хвоста. Она разомкнула губы, пытаясь спеть оду одиночества. Но язык тяжелым камнем лежал на фарфоровой гортани. Она вертела головой из стороны в сторону, раздавался тихий скрип, будто босая нога старика или младенца ступила на древнюю половицу. Взглядом заводной куклы она неуверенными шажками направилась к изящному французскому балкону. Соломенные ласточки летали по небу, светило неоновое солнце, пока мятные капли дождя ещё не оросили бетонную землю. Она выдохнула вязкий воздух и резким движением перевалилась через парапет. Мелкая река встретила её весёлым всплеском. Через секунду на лбу образовалась незаметная трещинка. Через два часа тело размякло и развалилось на множество бесформенных кусков. Ночью оставшийся фарфор растворился в бесшумной, илистой воде. Бумажное платье опустилось на дно и вскоре было растерзано мелкими резиновыми рыбёшками. Кусок парусины всплыл на водную гладь. Шляпка потеряла свой нежный кремовый оттенок и была унесена течением. Деревянные крестьянки, работающие на берегу, проводили её тупым, молчаливом взглядом. Всю ночь шёл дождь, вернулся на свой пост железный месяц. Он не был одинок. Рядом с ним копошились мириады алмазных звёзд и каждую ночь они вели с ним долгую молчаливую беседу. Утром опять взошло солнце. Соломенные ласточки летали над рекой в поиске резиновых лягушек и рыб. Они резиновые, чтобы их легче было заглотнуть капризным ласточкам. Для лягушек и рыб пищей служили пуховые мушки и комары. Природа знала, где конец и где начало, она устроила всё очень удобно, отклонений от нормы никогда не было. Ночью взошёл железный месяц.
Melemina, Вроде столько мною было прочитано фиков и СасуНару приелось как репей, отрывать тоолько с мясом, но вроде рванула, отпустило. Решила прочесть Склад, ибо вроде давнее, проверенное временем. И чоорт, порой хотелось врезать кому-либо, порой на каких-то шутках проявлялись смешки сквозь нервы, оголившиеся при чтении. Такая Сакура, как ненавидят ее авторы и тут она хоть и ООСная, но настоящая, с телом обтекаемым, с мыслями не отравлянными ненавистью авторов. Суйгецу какой-то пререальный со своим Американским Психопатом и гипсо-белыми наркотическими дорожками. Итачи... каким бы сукиным сыном не вырисовывали его авторы обычно испытываешь это неправильное, извращенное восхищение. А здесь пусто, нет. Он порой вызывает недоумение, равнодушие, безразличие со своим станной ненавистью-любовью. Конан. Ангел, неземное существо, только ступила с летающей тарелки, когда муж безвозвратно ушел. И облили ушатом обыденности, стала-как-все. Наруто. Канноный, самый канноничный среди всех канноный фиков о жизни шиноби. Даже сказать нечего Саске. Образ такой, вызывает жалость ко всем людям, которым похерили жизнь это окружение со своими стереотипами и восприятием. Желающие зарубить чужой образ мысли на корню. Саске. Я им восхищалась, любила, взвывала к его совести... пока саму не кольнуло. Он потрясающий у Вас. Есть удивительный кусок у Вас, о том как мир заново создается, и все, Складские в нем находит место. И кажется вот в какой-то день и я смогу присоединится, к Саю ли или к Кибе, где-то точно есть место и мне. А конец, и так душу выворачиволо и поедало с урчанием, а конец успокаивает, даает эту надежду на нахождение своего ристалища. А фанфик на самом деле о взросленти. Взрослеют все: и Саске со своим демоном и Наруто в желании обрести себя и Киба и Суйгецу и Итачи с Какси. А еще есть потрясающий мужик Омои. Который все де натурал Огромное спасибо, Мел-сан. Лучший фик по Наруто. Профессиональный. А насчет того, что получился бы ориджинал и Саске с Наруто не нужны... Боже, да единственный фик где Саске всё же укрощает демона, где Итачи действительно странно любящий не внушающий симпатии мужчина, где Наруто действительно борется, чувствует и мыслит в полную силу, потому что не может наполовину, потому что либо полностью либо никак. И это было красиво. И чувственно. 10 из 10
Да, я дочитала "Склад" by Melemina. Finita la comedia. Этот рек я написала в комментах к последней части, и добавлять я уже ничего не стану. Знайте: фанфик гораздо интереснее, чем то, что я смогла показать в рецензии. Всю гамму чувств отобразить не могу. Прочтете - уведите. Спасибо Мел-сан за то, что дала прекрасный стимул - написать еще лучше и богаче чем она.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Хозуки Суйгецу. Мой новый кинк. Мой новый любимчик. Мой новый проект. Наверное каждый фикрайтер и вообще любой, кто хоть как-то разбирается в фандоме идентифицирует себя с каким-то персонажем. Так как в Нарутко, и вообще во всех этих бесчисленных анимэхах с женскими героями туговато, я нашла себе прототипа пацанёнка. Не во внешности... но, выражение глаз у нас часто одинаковое. Скорее мы похожи в манере разговора, повадках... К сожалению я нашла с ним ничтожно мало арта. Кто-нибудь киньте мне ссылку на какой-нибудь арт с Суйгецу с deviantART или откуда-то еще... *мну плачет*. И Аватарки! У меня вот только одна появилась... Саске/Суйгецу. Да, пейринг кстати еще тот... а какой он в "Складе"...))) Может как-нибудь вставлю пейринг с ним в фанфик, как побочный...
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Название: Хаос и есть истинный порядок Фендом: Наруто Автор:S is for Sibyl Бета: Spiteful chibi, Anika aka Reiny Пейринг: Итачи/Дейдара (или наоборот), Саске/Наруто, намёки на Мадара/Саске, Итачи/Наруто, Минато/Итачи Рейтинг: NC-17 Жанр: яой, ангст, драма, мафиозное AU, экшн Размер: макси Саммари: в преступном мире якудза правила просты: ты или умираешь героем, или живешь, пока не становишься негодяем Состояние: заморожен Дисклаймер: права принадлежат Масаши Кишимото Предупреждение: слеш, AU, насилие, пытки, ненормативная лексика Размещение: только с моего разрешения От автора: и да, в этом фике все мужчины не являются латентными гомосексуалами
4 глава- Долгое время не виделись, правда, Наруто-кун? – И, под тут же встревожившиеся взгляды друзей юноши, Итачи присел рядом на пустующее татами. Хоть с виду расслабленный донельзя, внутри у него пустой со вчерашнего вечера желудок сжался в узелок. Да, хоть Орочимару и помог Итачи вновь обратиться к воспоминаниям, Наруто был нужен, дабы соприкоснуться с ними. Почувствовать себя их частью, а не сторонним наблюдателем. Почувствовать себя ближе к брату. Сквозь наркотический дым Итачи, всматриваясь в совсем ещё незрелые лица, с удивлением обнаруживая, что кроме отпрыска Намикадзе в компании присутствовали сыновья других старинных, но сдавших свои позиции в преступном мире Японии, кланов. Вон тот, явно узнавший Итачи, парень со стоящими от бриолина торчком волосами - молодняк клана Инузука, сейчас, не владеющим ни метром в Японии, («шавка» как сказал бы Мадара) исподлобья глядел на представителя клана Учиха. Парень, сидящий одновременно на двух татами, явно сынок Чозы Акимичи, пока ещё владеющий регионом Сикоку, но, как показала история, и этот наименьший по площади остров Японии вскоре будет отобран либо Мадарой, либо Минато. Паренёк, а с точки зрения придирчивого Итачи - мешок с картофелем, в недоверии выпятил нижнюю челюсть, явно с трудом скрывая свою трусость. А вон тот юноша, почти закрытый широкими плечами Акимичи, скорее всего из клана Нара, которым издревле принадлежал регион Тюгоку, расположенный на западе острова Хонсю. Юноша, полулежа, продолжал покуривать кальян, демонстративно не замечая напряженной обстановки. И да, Намикадзе Наруто. Наруто, не устававший преподносить Итачи сюрпризы: личный клоун его братца, храбрец и глупец, погнавшийся за покидавшей пляж Окинавы машиной, после недолгой и смазанной «драки» двух братьев. Но, в конце концов, Наруто - сын Минато Намикадзе и этим всё сказано. - Давно хотел поговорить с тобой, Наруто-кун, - первым пришлось нарушить молчание Итачи, ибо никто из этих пятерых не слышал перешептываний и смешков за пределами их тесного круга. И лишь после того как вновь сжал губы понял насколько бессодержательным вышло предложение, хотя Итачи давно желал услышать голос Наруто. Желал узнать каким он был. Низким и отчётливым, как у Саске? Или же наоборот, высоким сопрано? Возможно, тихим, сквозь зубы? Или... - Ты... Итачи Учиха... - произнёс Наруто надтреснутым, необычным для слуха голосом, и таким же непривычным для жителя мегаполиса, специальным, Окинавским диалектом, так что трудно было понять, это был вопрос или констатация. Ты узнал меня, Наруто, - не разжимая губ, Итачи буквально дыхнул этими словами в Наруто. Желудок Итачи сжался так, что в пору было согнуться пополам, ведь на самом деле, разве то ветреное, августовское утро на Окинаве можно позабыть?! - Не представишь своих... друзей? Но у якудза нет друзей. Этот урок давно в детстве преподал ему Мадара, убедив в преимуществах убийства близкого друга - Шисуи. Именно убедив убить, а не заставив. Мадара убеждал и находил своим словам подтверждение. Когда ему нужно было, чтобы люди были ему друзьями, он представлял им доказательства их и его взаимной приязни. Когда же ему нужно было, чтобы люди прекратили донимать его, он представлял доказательства их предательства. Причём Мадара предоставлял одни и те же доказательства в обоих случаях. - Теперь уже братьев, - произнёс Наруто, и, глядя, на взмывшую вверх бровь Итачи, продолжил, - отец принял решение побрататься с кланами Нара, Акимичи, Инузука и Сенжу, - в голосе юноши не сквозило ожидаемое высокомерие, лишь жуткое напряжение, будто он говорит с дьяволом, любителем путать и играть в шарады. Братская клятва… этот ход следовало ожидать, но кто бы захотел связывать себя узами с якудза из никому неизвестного Окинавского клана? Потерявший былое величие, разворованный клан Инузука… Акимичи, давно подмочившие репутацию… Нара, уже более не в силах, были контролировать стремительно развивавшиеся индустрии автомобилестроения, металлургии, нефтехимии… Все эти кланы с древнейшими корнями, больше всего боялись той соломинки, в виде клана Учиха, той невесомой, но решающий соломинки, готовой переломить спину верблюда. Да, и вот причина присутствия этой четвёрки на территории принадлежавшей семьи Учиха, наверное, теперь находиться в регионе Хоккайдо, не казалось таким опасным занятием для этих юношей, считавших, что их шкуры способен спасти протекторат оябуна Намикадзе. И конечно нельзя было не принять в расчёт главный ход конём коим, безусловно, было объединение с семьёй Сенжу. Сенжу, чья история уходила корнями в эпоху Эдо. В эпоху, когда были лишь Учиха и Сенжу, и чаша весов склонялась лишь в сторону Сенжу, клану до сих пор обладавшему территорией региона Кюсю, третьего по величине острова Японского архипелага. Гордость за свою историю так и не отпускала представителей обоих кланов, лишь со временем гордыня часто присущая победителям опустила Сенжу на самое дно, а ущемлённое достоинство, подняло клан Учиха практически на высоты горы Фудзи. - После смерти старого оябуна – Хоширамы, его место заняла внучка – Цунаде-сама, - неожиданно подал голос, отстранённый Шикамару, - но из-за всевозможных предрассудков по поводу женщины у власти, в клане начался раскол. Через пару месяцев всё бы окончательно разрешилось, безусловно, - юноша выпустил очередное колечко сладковатого дыма, - безусловно, в пользу Учиха. Единственным выходом, было объединение с оппозиционной семьёй. Намикадзе - достойный выбор. Стараясь не показывать волнение, и спрятать смятённый взгляд, Итачи уставился на багровую жидкость – «Кровавую Мери», которую Таюя принесла пару минут назад. Отхлебнув горючей жидкости, он как всегда по неосторожности обжёг горло тройной порцией тобаско. Но всё это было не страшно и поправимо. Но страшным и совершенно не поправимым, был тот факт, что теперь под контролём Намикадзе были регионы – Окинава, Кюсю, Сикоку, Тюгоку. Четыре на четыре, так как Учихи также владели четырьмя японскими регионами. Лишь один, Кансай, не был под контролем этих схлестнувшихся, равным по силе семьям. «Пристоличный район», как его порой называли, принадлежал… - Итачи, я давно хотел задать тебе один вопрос, - Итачи так и не смог сделать ещё один глоток коктейля и, отодвинув бокал, тот усмирив дрожь в голосе, вызванную этим странным обращением юноши, осторожным, будто тот боялся спугнуть, или словно тот давно прокручивал в голове этот вопрос. - Я слушаю тебя Наруто-кун, - казалось, замер весь огромный зал, здесь, в Ямагата время услужливо замерло на одной секунде и ждало, когда Наруто продолжит. «Все, что тебе нужно - это любовь. Любовь - это все, что тебе нужно!», - неожиданно, на весь зал начал проповедь мистер Леннон. Дурацкая песенка, когда-то скаченная Хацумомо, и ей же установленная на все входящие звонки. «Ты не способен сохранить то, что не хранится долго!» - Звучало аккомпанементом, когда Мадара указывал на тех, кого команда Итачи должна была крышевать. «Не волнуйся, скоро ты научишься жить мгновением!» - Верещала трубка, когда Мадара посылал подопечного на очередное «дело по устранению» кого-либо. «Ведь это так просто!» - Да, верно! Это жутко просто! И Итачи нажал «принять». - Да, - он холодно поприветствовал Кисаме. - Итачи-сан, мы ждём тебя в двух кварталах от «Звука», около Центрального парка… - Какого хрена? – Тихо выругался Итачи, - мы только что с успешного задания… И как вы вообще узнали, где я? - Итачи-сан… ну, куда ты ещё мог пойти, как не к девочкам, откуда ты благополучно смылся, или в «Звук»? – В трубке повисла тишина, так как с таким действительно разумным аргументом Итачи не мог не согласиться. - Что за задание? - Надо переговорить с одним человеком. По приказу Мадары-сама… - Но почему он сам мне не позвонил, как обычно? - В этом чёртовом подвале плохо ловит, я сам-то еле смог до тебя дозвониться. Ну, Итачи-сан, времени в обрез. - Окей, окей, я выхожу, - Итачи сбросил вызов, и поднялся с татами. Работать и еще раз работать. Он должен вновь собраться, но теперь это уже тяжелее, чем утром, теперь нужно снова настраивать себя, а после коктейля и неожиданных встреч, всполошивших меня самое, вновь завинтить все гайки и захлопнуть шлюзы будет непросто, особенно в сопровождении кровавых слёз и уставших глаз измученного тела. - Прости меня, Наруто-кун, наш разговор придётся отложить, - и, подойдя к барной стойке, Итачи кинул пачку заранее приготовленных купюр и направился к выходу. По его прямой осанке и слегка вальяжной походке, никто бы никогда не догадался о сожалении закравшимся в его сердце. Итачи чувствовал, что ниточка, связывающая его с младшим братом, натянулась, готовая лопнуть. Что-то магнитом притягивало Итачи к «Звуку», будто пытаясь показать, как напряжена эта нить, и вместе с ней готово лопнуть и что-то внутри него. - Итачи, - тот обернулся на знакомый, хриплый голос. Орочимару стоял в другом конце зала, на миг, оторвавшись от разговора с Якуши Кабуто – главным управляющим «Звук» в Ямагата. Иссиня-чёрные волосы прикрывали правый глаз наркобарона, а тот внимательно разглядывал застывшую в движении фигуру Итачи, будто запоминая каждый изгиб его тела. Наконец, их глаза встретились, у одного холодные, у другого насмешливые, но у обоих уставшие и измотанные. Зрелые. - Удачи, - одними губами произнёс Орочимару, и, махнув Кабуто, они оба исчезли в сизом кальянном облаке. Передёрнув плечами, переборов желание оглянуться на застывшую четвёртку, словно якудза, встав, нажал на «паузу», Итачи бегом поднялся вверх по лестнице, вместе с дымом впуская в лёгкие прохладу февральского вечера. Через два квартала, около центрального парка. Летим. *** Что за сволочные навязчивые мысли? Итачи был сам не свой… столько мыслей в голове, и чувств, и столько их оттенков, будто что-то в голове перевернулось, и он начал размышлять совсем иначе. Последствия травки? Напряжения? Знакомство с Наруто? Такие мысли даже забавны. Почему Мадара сам не позвонил Итачи, как обычно? Неужели это задание по крышеванию такое срочное, что с ним нужно разделаться, на ночь глядя? И знает ли Мадара об объединении семей? Имеет ли понятие, насколько ситуация обострилась? Вопросы, жгучими термитами роились в голове Итачи. Но, завидев стоявших у входа в Центральный парк якудза, тот выпрямил и без того спину под девяносто градусов вертикально земле, и напустил на себя ещё более холодный вид. Ведь никто не должен узнать, что Учиха трусцой бежал два квартала от «Звука» и, что с каждым поступающим вопросом, выражение лица того менялось, как при прокрутке фильма… Что-то было не так. Учиха Итачи понял это сразу, как только повнимательнее пригляделся к напарникам. Чоджиро, и так всегда подозрительный, неуверенный в себе, всегда оценивающий ситуацию с разных сторон, какой бы несложной на первый взгляд она ни казалась, но сейчас он, как заводная игрушка, поднимал правую руку и оправлял очки, после вновь совал её в карман, а через несколько секунд вновь проверял их сохранность. Кисаме стоял необычайно прямо, когда в их команде стойка «как аршин проглотил» была запатентована Итачи с их первой встречи. Обычно мужчина опирался всем весом на одну ногу, а другая была всегда вальяжно согнута. Он всегда скрещивал руки. А теперь, они будто прилипли к бокам. А Хидан… Насчёт Хидана Итачи никогда не был уверен, все его фортеля прощались и, каким бы похабным, наглым и развязным он не был, сейчас он стоял, судорожно облизывая губы, и лихорадочно искал кого-то на горизонте. Их главаря. А вернее со-хонбутё - начальника штаба, подчинявшегося напрямую лишь их оябуну – Учиха Мадаре. Но, судя по дерганому виду этой троицы, никто из них пока не видел приближающуюся фигуру Итачи, слившуюся с потоком молодёжи, направляющейся в эту субботу в парк. Настоящая лихорадка субботнего вечера. Хотя в какое-то мгновенье Итачи был готов поклясться, что они встретились глазами с Кисаме, но после мужчина несколько раз рассеяно сморгнул, и Итачи понял, что это было лишь виденье, ибо лишь Учиха обладал этой своей хвалёной генетической аномалией. Когда он понял, что ещё через пару метров напарники, наконец, высмотрят его в толпе, страх прошептал нечто неразборчивое ему на ухо, и, вздрогнув, Итачи впустил в себя Тревогу. Тревогу, имеющую тенденцию расширяться и заполнять весь доступный объем… Возможно, Некто следил? Возможно, этот Некто держит его, Итачи, на прицеле? Нет, Господин Некто, Учиха видит всё. Если бы Вы, Господин, следили за ним из окна, со снайперской винтовкой на плече, Учиха был бы предупреждён. Это его двойник бы вышагивал по улице, а сам стоял у Вас за спиной. Нет, Господин Некто, Вы не существуете… Вот, уже напарники заметили приближение босса, стоп-кадр был нажат, вместо пули из винтовки Господина Некто, в головы всех четверых сразил последний заряд Тревоги. А после их отпустило. Хидан дёрнулся, засунув руку за пазуху. Движение было слишком отработанно и знакомо, что бы удивляться ему, что бы его не узнать. Как человек, работающий на лесопилке, привыкший к постоянному шуму, уже не заламывает руки каждый раз, когда машины включаются, и тишина в истерике корчится на лесах… Поэтому когда Хидан выстрелил, Итачи с готовностью отскочил в сторону, так что пуля пролетела мимо. Будь на месте Итачи кто-то другой, на этой улице было бы на одного мертвеца больше. Просто он Учиха со всеми вытекающими последствиями, которым он обязан жизнью. Его любимая болячка, хроническая и неизлечимая напасть…. Неудивительно, что Итачи «увидел» выстрел за несколько минут раньше*. * Генетическое заболевание, которым страдает Учиха Итачи, заключается в аномалии развития колбочковых и палочковых клеток сетчатки глаза. При выбросе адреналина, эти клетки начинают неправильно работать. Итачи видит все в зверином фокусе. Способен увидеть тепло, выделяемое человеком и любым живым существом. То есть, может «увидеть» движение заранее, ведь сразу возникает импульс, тепло. Научно доказано и одобрено Сибил. Да, смотря на Хидана, не возникло никаких сомнений в его дальнейших действиях. Итачи увидел то мимолетное тепловое движение, предшествующее реальному, тот импульс вновь давших ему шанс на жизнь. Вернее, в этот раз на побег. Пуля Хидана просквозила окна одной из бесчисленных кафешек, а Итачи, развернувшись, кинулся в один из переулков. Бежать в зимнем, кашемировом пальто и изящных туфлях на шнуровке, то и дело, грозившей распутаться, было нелегко для якудза и каждый шаг отдавался болью, когда тонкая подошва ударялась о мостовую. Но для обычных прохожих видеть быструю тень, ловко проскальзывающую между них, и странный свист, о происхождении которого обычный обыватель и не догадывался. Все знали: якудза бегает лишь по крайней необходимости, и потому бег Учиха Итачи был эпичен. Обычно бег давал Итачи очень многое: ощущение жизни, спокойствие, эйфорию, уединение. Это было доказательством его телесного существования, способность контролировать свои движения в пространстве, а не во времени, и подчинение, хотя и временно, его тела его же воле. Когда Итачи бегал, то смещал пласты воздуха, и вещи двигались вокруг него, и дорога двигалась, как кинопленка, у него под ногами. Он летел, испытывал это золотое чувство, как будто он мог забежать по воздуху на небо. Будто он непобедим, ничто не могло остановить его, ничто не могло его остановить, ничто, ничто, ничто, ничто… - Твою мать! Хидан, ты придурок! Кто позволил тебе стрелять! – Заорал Кисаме, давая Хидану отменную оплеуху, - мы планировали всё не так! Как теперь будем отчитываться перед Большим Боссом? - Отвали, уёбок, - злобно бросил виновник переполоха на улице, толпа зашевелилась, и многие кинулись прятаться в переулки, понимая, что с якудза связываться бесполезно, - мы же сами не хотели сначала… - Да, да, знаю! Но теперь нам придётся мотаться за ним по всему Ямагата. Он - Учиха, у них у всех шило в заднице! Блядь… придется звонить нашему грёбаному со-хонбутё. - Да он, же… только что… - Нервно пробормотал Хидан, по привычке ощупывая рукоять кусаригамы.** **Кусаригама (в простонародье – коса) – японское холодное оружие, которым постоянно пользуется Хидан. Кусаригама состоит из серпа кама, к которому с помощью цепи (кусари) крепится ударный груз (фундо). - Другому со-хонбутё, не Итачи-сану… У нас же их несколько, - устало пояснил Ао, вновь потерев душку очков, - Кисаме, уверен, что Эй здесь нужен? - Если бы не этот сукин сын, - вновь завёлся Хошигаки, на время, приняв бразды лидера, - если бы не он, - и неожиданно остыв, передёрнул плечами, - мы не можем гоняться за Итачи-саном по Ямагата, мы и так упустили момент, - и Кисаме набрал уже забитый в памяти телефона номер: - Это Хошигаки… Да, Мадара-сама, оказался прав… Да, нам нужна помощь… Куда побежал…? В сторону парка аттракционов… Что…? Нет, он не придурок… *** Ещё один болезненный удар подошвы о тротуар, отдавшийся импульсом во всём теле. На самом деле Итачи не понимал куда бежит, когда он завернул в узкий проулок, сознание на миг перестало контролировать, то, что в нелюдных местах выследить его будет гораздо легче. Наоборот, ему подумалось, что покушение на него - это старая игра в прятки, где побеждает тот, кто спрятался в самое укромное и тёмное место. Единственное, в этот раз соперником был не Саске, а… Разве Хидан? Разве Хидан стал бы стрелять в своего босса без чьей-либо указки, конечно, он мог забыть принять лекарства… Хотя в эту минуту самому Итачи нужно было охладиться и подумать за этим явно стоит рыбёшка покрупнее. Крупная рыба? Мадара… Ноги начали взлетать чаще, дыхание участилось, а покалывание в ногах отошло на второй план. Только после десяти минут безумного бега Итачи понял, что его противником является весь клан Учиха. С этого момента, он, Учиха Итачи - отступник. - Чёрт… заплутал… - Выругался про себя якудза. Проулок, куда он завернул, оказался ещё более злачным, чем все предыдущие. Возможно, Итачи стоило в этот раз остерегаться не соклановцев, а наркоманов и бандитов, обитавших в подобных закоулках Ямагата. Так или иначе, Итачи был без понятия, как выбраться из этого лабиринта проулков, переходов и маленьких, освященных лишь парой фонарей, улочек. Но всё же он продолжал свой бег. Где-то вдалеке, если прислушаться, Итачи улавливал смех и гогот толпы, значит, выход из этой круговерти был недалеко. В очередной раз завернув за полуразрушенную халупу, якудза резко тормознул, перенося вес на спину, но туфли проскользили вперёд, впуская его в круг света в котором уже стояли четверо якудза поджидающие его. – Здравствуй, Итачи, - поприветствовал того мощный верзила, афроамериканец, один из со-хонбутё клана Учиха. Зацепиться за какой-нибудь выступ у стены обшарпанного домишки, не было шанса, а просто развернуться и убежать, каким бы молниеносным ты ни был, не было возможности, слишком скользкие туфли мешали любому резкому движению. А просто проскочить мимо нападающих, было равноценно нацепить на себя табличку: «камикадзе», так как четыре дула пистолета уже были нацелены на Итачи. - Здравствуй, Эй, - уняв подступающую дрожь в голосе, выдавил Итачи. На миг в пустом проулке, повисла тишина, вдали слышались возгласы толпы, свист хлопушек, и фонарь издавал тихие щелчки, постоянно изменяя яркость света. - Знаешь, нам сказали не трогать тебя, но я думаю, пару дырок в тебе я смогу объяснить твоей несговорчивостью. Ты мне порядком поднадоел, - в нарастающем темпе произнёс главарь четвёрки. Итачи заметил, что тот явственно избегает говорить, кто это приказал ему схватить якудза. Тонкая игра… главное было не оплошать и вовремя исчезнуть: - Гляжу у меня действительно нету шансов, - тихо сказал Итачи, - знаешь, вы отвлекли меня, когда я был у Орочимару… даже косяк не дали выкурить, ты не против, если я сейчас, - нарочно медленным движением Итачи потянулся к левому карману пальто. - Не двигайся, - учуяв подвох рыкнул Эй. - Не нервничай так, я безоружен, - успокаивающе, но с практически заметной дрожью в руках Итачи положил руку в карман. Выстрела не произошло. Значит, решили поверить на слово, ещё секунда, и пока внимание четвёрки было приковано к левой руки Итачи, тот правой выхватил из-за пазухи кольт и едва успел вытащить оружие из-под пальто… В переулке прозвучало два выстрела, с лёгким опозданием прозвучал второй, это было почти синхронно и даже несколько мелодично. Любой бы спутал его с взрывом хлопушки. Переулок погрузился в ночь, в том круге света, очерченным на тротуаре несколько минут назад, теперь его покрывал ковёр из стеклянных осколков. Фонарь был разбит, а Итачи проскользнув мимо четверых якудза, кинулся в толпу, у парка развлечений, и уже проходя мимо американских горок, понял, что правая ладонь у него была простреляна. А кольт, его незаменимый дружище, был потерян где-то между Эйем и одним из его подчинённых… - Блядь, блядь, блядь, - ругался сквозь зубы Итачи, прислонившись к кассе на колесо обозрения. Рана сильно кровоточила, а пуля как назло не прошла насквозь и причиняла тупую боль. Но вряд ли якудза смог бы достать где-нибудь медикаментов, единственное, что оставалось, это побыстрее смыться из Ямагата и… Что делать дальше ему, Итачи не представлял, фактор страха вообще куда-то исчез, его полностью вытеснила сильная боль, сухая и горячая, такая, что хотелось отгрызть себе кисть руки. Повесив голову, Итачи пошёл, как ему казалось к выходу из парка, проходя мимо тира, комнат смеха, тайпарка. Молодёжь, являющаяся основным контингентом, визжала, хохотала и улюлюкал. В этот поздний час все дети уже разошлись по домам, оставляя место молодым и беззаботным. Готические Лолиты, разряженные в траурные рюши, гяру, в мини-юбках и топиках; фрутс, обвешенные бусами, тиарами и ожерельями; крутые парни - босодзюку, с припаркованными у тематического парка байками; отаку**, косплеющие Богов Смерти из Блича***; и тому подобной муры - все эти разухабистые тинэйджеры сильно контрастировали с угрюмо плетущимся якудза в смоляном пальто и строго убранными в хвост каштановыми волосами. ** Лолиты, Гяру, Фрутс, Босодзюку, Отаку – японские субкультуры, чрезвычайно популярные у молодёжи. *** Блич – популярные манга и аниме. Болеутоляющие, транквилизатор, хоть что-нибудь дабы унять пожар, вначале концентрирующийся в пястье, а после перешедший в фаланги. Итачи воззрился на правую ладонь, как на трупик животного, уже разлагавшийся, источавший отвратительный запах. - Ааах! – услышал якудза звонкий женский голосок, – и на ладони появились капли воды. Водным горкам, мимо которых он проходил, видимо было мало места за ограждением и вода перекинулась на просто проходивших мимо. Так же резко, как и волна, поднявшаяся из надувного бассейна, резким движением руки, кто-то схватил Итачи за шиворот и втащил в чуланчик, для персонала, прямо у кассы. Приготовившись к борьбе, Итачи попытался резко вывернуться, но знакомая рука с силой зажала рот. А другая, схватив за волосы, заставила взглянуть в глаза нападавшему. - Я отпущу, если не предпримешь попыток убить меня, - прошипел Кисаме, и резко отпрянул, из-за сильного удара в живот ногой, - да, тише ты, Итачи-сан, что жить надело?! - Это ты мне говоришь? – Судорожно сглотнув, Итачи встал в оборонительную позицию. Глаза вновь жгло, но эта боль стоила того, что бы увидеть швабры, вполне сгодившиеся хоть для какой-то атаки. - Я всё объясню. О твоём убийстве не было и речи, - отойдя на приличное расстояние, произнёс Кисаме. - Хидан выстрелил в меня или он таким образом сигнал подавал… предупреждал об опасности? - Заткнись и послушай, - спокойно поговорил Кисаме, наставив пистолет на бывшего босса. Увидев, как у того взметнулись брови, якудза произнёс то, что точно должно было возыметь действия на Итачи: - Твой брат в Итихара, в резиденции Мадары-сама, - сделав непродолжительную паузы, давая Итачи пищу для размышлений, продолжил, - теперь он – со-хонбунтё, Мадара-сама знал, что ты никому не доверяешь, даже ему… Он посчитал, что мне, Ао и Хидану будет легче напасть неожиданно. У нас есть приказ отвезти тебя в… - Кто? – На одном дыхании произнес Итачи. Кисаме сразу понял, о чём его спрашивает бывший босс: - Его привёз на большую землю Орочимару. У него на Окинаве тоже есть притоны. - Зачем? Кисаме лишь пожал плечами: - Ты нужен для чего-то Мадаре-сама, он объявит тебя предателем завтра в полдень на собрании, пока об этом он осведомил лишь некоторых. Завтра, он скажет, что ты перешел на сторону Намикадзе и готовил заговор против него. Хидан действительно не хотел тебя убивать, мы ждали, чтобы предупредить, но он разнервничался и… Твою мать, Итачи-сан, ты же знаешь этого придурка… - В чуланчике вновь воцарилась тишина, нарушаемая тяжелым дыханием Итачи, предателя своего клана. - Твоя карьера закончилась, улетай из Японии в Европу или в Россию, там тебя не найдут. - Ложь. Он найдёт меня везде, пока жив он. Пока жив я, - Итачи гипнотизировал ручку двери не в силах поднять взгляд на бывшего подчинённого, - я не могу оставить брата. Столько лет я пытался огородить его от… - Сейчас ты ничего не можешь поделать. - Я не покину Японию. Три Учихи, слишком много для этого мира, - после этой фразы Кисаме в удивлении поднял брови, но через мгновенье вновь взял себя в руки, и, достав из-за пазухи блокнот с ручкой, быстро нацарапал на нём иероглифы и, вырвав клочок бумаги, произнёс: - По этому адресу в Каминояма живёт мой старый знакомый. Сядь на поезд и через час уже будешь там. Этот тип в прошлом тоже якудза, но он один из немногих кому удалось замести все свои следы. Он был подрывником, его имя - Оноки. Такой сгорбленный старикан, вечно простуженный с дрянным характером. Он даст тебе приют, хотя он жутко не любит таких самоуверенных тридцатилеток. Особенно таких выскочек как ты, - попытался разрядить обстановку Кисаме. - Кисаме, сколько мне лет? – Неожиданно с каким-то больным интересом спросил Итачи. - Ммм… Двадцать восемь? – Увидев мимолётную ухмылку на лице Итачи, Кисаме сделал ещё одну попытку, - тридцать один? Да, нет чуть помоложе… - но, поняв, что снова ошибся, тот прищурился и подал своему Итачи-сану руку, - ну, бывай. Итачи лишь тряхнул поврёжденной кистью и задал последний вопрос: - Как ты меня нашёл? - Выкинь мобильный, они тебя, как и я, по GPS нашли. На секунду Итачи замер, до конца осознавая свой чудовищный просчёт, а после дёрнулся и распахнул дверь чуланчика. Он не слышал более призывного шипения Кисаме остаться до поры до времени внутри, Итачи видел лишь Эя, рыскавшего в толпе разряженных парней и девушек. И теперь уже предатель, Учиха Итачи, перемахнув через невысокое ограждение, прыгнул в водяной туннель, и вперемешку с полуголыми юношами и их подружками, в кашемировом пальто и начищенными туфлями устремился в одном потоке в нижний ярус парка аттракционов к находившимся там бассейнам и горкам. Вдалеке якудза слышал пару выстрелов, и что-то внутри приятно шевельнулось, когда он представил себе разъярённое лицо Эя, безуспешно всаживающего в пластмассу пули. Они презирали друг друга заочно, свидевшись на общих собраниях всего раз, они старались при встрече кольнуть друг друга побольнее. Эй заходился в гневных припадках из-за уз родства, связывающего оябуна и его родственника, со-хонбутё. Эй чувствовал себя второсортным, заменителем, вторым со-хонбутё. А Итачи просто претило это желание выслужиться перед боссом, желание убивать лучше, чем убивает сам Итачи. Желание уничтожать в абсолюте. - Парень, ты что, совсем придурок?! – Удивлёно произнес уборщик, увидевший промокшего Итачи выбегающего из цоколя тематического парка на оживленный проспект. О, уже парень, - сипло бормотнул Итачи, - как же по-разному меня оценивают люди, или возможно, насквозь мокрые тряпки омолаживают? *** - Поезд отправляется через пять минут, - произнёс металлический голос, а Итачи в мокрой, прилипшей к телу одежде, должно быть представлялся преступником в бегах его соседке, молодой девушке сидящей напротив. Кондуктор так и не проверил у Итачи билет, с этим пожилым мужчиной он договорился обо всём заранее, налегая на того авторитетом якудза, и в доказательство суя тому под нос алые манжеты – отличительный знак принадлежности к семье Учиха. Ведь промокшие банкноты и неработающий сотовый телефон были выброшены на пути к вагону, а Итачи больше нечем было расплатиться. - Кофе, чай, вода, газировка… Сэндвичи с беконом, сыром, роллы с тунцом, лососем, - вскоре тележка подъехала и к их местам и девушка, голодно посмотрев на упакованные в полиэтилен бутерброды, выбрала нечто сильно пахнувшее мясом себе и принялась отщипывать от сэндвича по чуть-чуть. От запаха еды желудок Итачи свернулся в комок, а израненная рука запульсировала сильнее, хотя после хлорированной воды, казалось, боль уже не сможет усилиться. Девушка напротив с увлечением осматривала своего соседа, который будто задремал, пустым взглядом рассматривая панорама в окне. - С вами, что-то случилось? Итачи медленно окинул девушку взглядом и, не разжимая губ, ответил: - Упал. - Угу, - не как ни выказав недоверия, ответила соседка. На вид ей было лет шестнадцать, и, судя по всему, она была одной из панк-лолит*****, из-под кислотно-зелёной юбки, виднелся орнамент чулок, а на пурпурную, расшитую фенечками блузку, был накинут не менее кричащий бордовый плащ. Итачи бы поставил весь свой годовой заработок, на то, что она была типичной розеткой, если бы не земляничного цвета каре, способное отпугнуть даже больного спермотоксикозом. ***** Панк Лолита – японская субкультура соединяющая элегантную стилистику Лолит с агрессивной стилистикой панка. - Сойдёте в Каминояма? - Да. - А я вот еду в Хиросиму. Сама я с Окинавы… - С Окинавы? - Первый раз с начала этого разговора Итачи взглянул в глаза собеседнице. Та же, впервые увидев интерес в глазах якудза, перекинула ногу на ногу, на этот раз мельком оголяя алое нижнее белье с надписью из страз «kiss my princess!»****** ****** Kiss my princess! – (англ. яз) поцелуй мою принцессу! - Да, сюда заскочила к другу, а он направил меня подальше отсюда…в Тюгоку, но всё же я так рада, что оказалась здесь, тут просто с-у-м-а-с-ш-е-д-ш-и-й луна-парк! – Принцесса, казалось, искренне надеялась увидеть в глазах собеседника тоже воодушевление. - Занимательная история, но теперь я бы хотел отдохнуть, - отчеканил Итачи, поняв, что глупо пытаться найти связь между его братом и остальными триста тысячами жителями острова Окинава. - Скажи хотя бы своё имя, - девушку явно не покоробило от этого фамильярного обращения на «ты» к незнакомому мужчине, но Итачи решив, что всё-таки переживёт такое оскорбление, попытался отшутиться: - Куросава Акира*******. ******* Куросава Акира - знаменитый японский кинорежиссёр, продюсер и сценарист. - Ааа… - Иронию принцесска, а именно такой ярлык дал ей Итачи, явно не поняла, и увидев вновь потухший взгляд своего странного собеседника, чья странность, впрочем, её нисколько не смущала, девушка с хлопком закрыла рот, так и не назвав своё имя и принялась догрызать уже зачерствевший сэндвич. Внутри Итачи взвыло его самое, а зверёныш в желудке яростно заскрёб когтистыми лапами, казалось поездка никогда не кончится… *** - Хошигаки что, сдурел?! Мне не нужны проблемы! Ты мокрый и грязный… весь в кровище! Мальчишка, вон из моей квартиры! Пошёл вон! - Мне нужен лишь ночлег на пару дней, - сил спорить у Итачи не было, беготня по Ямагата, неугомонная собеседница в поезде, попытки найти квартиру этого старикашки, ещё угрожающего ему, Учихи Итачи, своей клюкой. Было ощущение, что он участник какого-то юмористического шоу, но сказать «отбой» он не может, а продолжать дальше наслаждаться этим цирком он не намерен. - А мне наплевать, - прошамкал бывший бравый подрывник, и вновь попытался сдвинуть Итачи с места. Оноки выглядел именно так как и описывал того Кисаме, в два раза ниже чем Итачи, с красным воспалённым носом, злобный домовой, пакостящий маленьким деткам. Но именно сейчас зависело, подхватит ли Итачи воспаление лёгких, или нет, произойдёт ли заражение крови, если не вытащить пулю… - Хорошо, хорошо, если Оноки-сан не может оставить меня у себя, возможно у него есть друзья, у которых Итачи-кун может остановиться? – Пошёл на попятную якудза, осознав, что простым убеждением он ничего не добьётся. На сей раз старикашка притих и, обдумывая предложение, неожиданно воздал руки к небу, победоносно выкрикнул: - А с чего это я должен помогать тебе? - А с того, чтобы Итачи-кун сейчас не пробил тебе башку кулаком и не занял твою квартирку, а милосердно оставил в живых, - огрызнулся Итачи. Последнее предложение явственно затронуло все струны души Оноки и тот, исподлобья взглянув на непрошенного гостя, с хитрецой в голосе произнёс: - Да… у меня есть один юноша на примете. Мой бывший ученик, его квартира в Фукусима… - Фукусима?! До неё не меньше одиннадцати часов езды на машине! - А больше у меня нет знакомых. У меня есть деньги, внучка и положение, так что это твой единственный шанс не ободрать шкуру. - Тогда дай мне денег, - уже спокойнее попросил Итачи. - Ишь чего, денег! - Оноки отпрыгнул от Итачи как от огня, ударившись спиной о массивную вазу с орхидеями. Ситуация вообще была комична со стороны, прислонившийся к дверному косяку якудза, продрогший и усталый, и карликовый старичок с рассерженным видом воззрившийся на гостя. - Что у тебя там случилось, деда? – из темноты других комнат в освещенный коридорчик вошла молодая девушка в одной ночной рубашки, так и не продравшая глаза, судя по всему внучка Оноки. Ещё не заметила стоявшего в дверях ночного гостя. - Прикройся, бесстыдница! – И дедушка заботливо попытался прикрыть собою просвечивающие прелести внучки, хотя Итачи был не в том состоянии, что бы хотеть что-то кроме болеутоляющего, кровати и… мяса с сакэ, пожалуй… - Кто это? – Нисколько не смутившаяся девушка обошла настырного старика и поближе подошла к гостю, - а он ничего, - обратилась скорее к себе девушка. - Водить машину умеешь? – Холодно осведомился ночной гость. - Ха, я вожу Ferrari FF! - Как насчёт увлекательного путешествия в Фукусима, по совету твоего деда? – Мысль ещё не успела сформироваться в его голове, как слова уже вылетели и были брошены, как неприкрытое предложение, прокатиться с незнакомым мужчиной, когда за окном ночная жизнь достигает своего апогея. И эта девушка, чьего имени Итачи не знает, да и не жаждет узнать, вдохновлено смотрит на незнакомца, короткие вороные волосы и удивительно верные черты лица, не нуждающиеся в макияже, её робкая красота сочетающаяся с открытостью и лёгкостью нрава, всё это делало её непохожей на старикана, гневно взирающего на родственницу… Всё это означало неприкрытое «да, поехали». И они поехали, под крики Оноки: «ты мне больше не внучка, ты мне теперь никто!» под его гневные крики и стенания, должно быть перебудившее весть подъезд. - Я назад, - и забравшись в огненно-красную Феррари Итачи перебрался на заднее сиденье, а девушка сразу же вдавила на газ. Подкрашиваясь, пока они стояли в пробке, она представилась: - Куроцучи. - Итачи. - А собственно куда едем? – Осведомилась Куроцучи с уже подкрашенным левым глазом. На миг в салоне автомобиля повисла тишина, но Куроцучи оказалась догадливой девочкой, - ах, раз Фукусима, то там живёт лишь один дедушкин знакомый. Юппи! Едем к малышу Дейдаре! - Ты спишь с ним? – Буркнул с заднего сиденья якудза. - Ха, я готическая Лолита и сплю только с себе подобными, хотя ради тебя я готова поступиться с принципами… Чёрт, из-за этой спешки даже марафет навести не успела, - принялась сетовать на судьбу Куроцучи, но, увидев, что её теперь уже «знакомый», прикрыв глаза, пытается уснуть, прошептала уже себе, - ничего, когда будем пересаживаться на паром, я тебя разбужу, сладкий… *** - Просыпайся, давай… Итачи проснулся не от шёпота, нет, скорее от чьего-то дыхания прямо в его ухо, так что Куроцучи весьма повезло, что якудза не сломал ей челюсть от неожиданности. - Давай, вставай, консьержка меня узнала не стала требовать ключей, но ты можешь показаться подозрительным… Ну же, вставай, она не будет держать дверь вечно! – И та, сильно дёрнула Итачи за край пальто. Не поняв по голосу, что он таки знает Куроцучи, якудза мог подумать, что та его кинула, пересадив к какой-то безумной подружке. Траурного цвета платье украшенное триллионами чёрных оборочек, ленточек, волосы с вплетенными в них бантиками и лицо, обсыпанное пудрой, и тёмные подведённые глаза, и не менее тёмная помада, за всем этим невозможно был узнать вчерашнюю, нетронутую кисточками визажиста, Куроцучи. - Знаешь, я заходить не буду, мне надо успеть сегодня к десяти на тусовку, назад в Каминояма, так что, чао! И иди уже! Уже закрывая за собой дверь в фешенебельное здание, в которых обычно обитают представители богемы, Итачи напоследок бросил: - Ни чем не могу с тобой расплатиться. - Ха! Я тебя изнасиловала, пока ты спал! – И готическая Лолита сорвалась с места, но на оценку этого последнего предложения у Итачи не осталось сил, и он вошёл в сумрак подъезда. *** Дейдара не знал, который час, и, да, ему было совершенно всё равно. Его внутренние часы сами указывали, когда ему заваливаться от усталости на кровать, когда заказывать из ресторана обычные суши, а когда заливать надоевший рис сакэ. Такой график совершенно его устраивал, Дейдара жил один и потому никто не мог жаловаться на разбросанные по спальни вещи. На грязную посуду, которую он так и не удосужился поставить в посудомоечную машину. Никто не мог посмотреть на него укоряющим взглядом, когда он драл очередную подцепленную в клубе девочку, опять без презерватива, наплевав на то, что может подхватить СПИД. Наверное, именно этот список и был причиной тому, что юноша сильно удивился, когда в дверь пару раз настойчиво позвонили. Отложив книгу, доселе покоившуюся у него на животе, вот уж как пару часов, Дейдара лёгкой походкой дошёл до входной двери и по привычке одну ногу поджав под себя, встав на носок, глянул в глазок, оттуда он увидел напряженное лицо мужчины, которому он дал не меньше двадцати семи. Мужчина устало барабанил в дверь, по-видимому, и не подозревая, что хозяин квартиры мог отлучиться. Странно. Нет, забавно. - Я знаю, что ты там. Ты – Дейдара, - явно блефует, пронеслось в голове у Дейдары, и он вновь с интересом припал к глазку, смотря на этого странного типа, как на героя занимательной компьютерной экшн-игры. - Я от Оноки, - услышав знакомое, так давно не всплывавшее имя Дейдара не удержался и, потеряв равновесие, чуть не упал, но вовремя схватился за балку двери с характерным стуком, выдавая своё местоположение. Обнаружен. Жаль, что «рестарт» в этой игре не предусмотрен. Но чтобы пройти на следующий уровень, нужно открыть дверь и узнать кто этот незнакомец. - Кто… - Когда Дейдара чуть-чуть приоткрыл дверь, незнакомец со всего размаха ударил по ней ногой и, влетев в квартиру, закрыл ту на ключ. Будто за ним была возможна погоня. - Какого ты тут? – прорычал непосредственно её хозяин. - Потом разберёмся, а теперь ответь, из какого ты клана? – То, что Итачи так и не успел спросить у Оноки. Клан, кого на этот раз ему нужно опасаться? *** - Карин-сама, можно я обслужу его? - Нет, она новенькая, я справлюсь лучше… - Карин-сама, можно мне, я у вас первый раз что-то прошу… - Заткнитесь все, он достоин лучшего. Я сама им займусь, а пока распорядитесь, чтобы слуги принесли фрукты и сакэ к нам в комнату. «Цок, цок, цок» - цокают каблучки Карин. «Трррр» - с таким звуком раздвигаются дверки. - Рада, что вы наконец-то появились в «Така», господин. Я буду любить вас, если вы позволите. «Кррр» - так лопается кожура виноградинки под давлением зубов. - Ты мне не нужна. Оставь меня одного. «Аххх» - так выдыхают томящиеся. «Хааа» - так выдыхают разочаровавшиеся. - Как прикажите, Саске-сан. Дверки беззвучно закрываются.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Название: Хаос и есть истинный порядок Фендом: Наруто Автор:S is for Sibyl Бета: Spiteful chibi, Anika aka Reiny Пейринг: Итачи/Дейдара (или наоборот), Саске/Наруто, намёки на Мадара/Саске, Итачи/Наруто, Минато/Итачи Рейтинг: NC-17 Жанр:яой, ангст, драма, мафиозное AU, экшн Размер: макси Саммари: в преступном мире якудза правила просты: ты или умираешь героем, или живешь, пока не становишься негодяем Состояние: заморожен Дисклаймер: права принадлежат Масаши Кишимото Предупреждение: слеш, AU, насилие, пытки, ненормативная лексика Размещение: только с моего разрешения От автора: и да, в этом фике все мужчины не являются латентными гомосексуалами
3 главаКажется, это было августовское утро, несколько ветряное и прохладное. Остров Окинава, как и якудза, тогда ещё неприметной семьи Намикадзе, ещё не проснулись на улицах кроме одиноких стаек туристов и горделивых стаек птиц. Учиха Итачи не наблюдал никого более. Несколько устав после перелёта, он вместе с Хошигаки побрел в один из тех непомерно дорогих кафешек для туристов, где их заставили съесть кусок дерьма под соевым соусом и даже оставить неплохие чаевые. После, закутавшись в плащ, они доехали на арендованном автомобиле до места, где охра перетекала в синеву, побросали камни на океанском мелководье, и лишь тогда Итачи произнёс: - Скоро они придут,- Предупредил он Кисаме, будто это было и его дело тоже, а не просто братский конфликт. И вот они уже сидели в машине, так что то, что за тонированными стёкла¬ми авто находится один из лучших токийских снайперов знал лишь его друг-якудза, прислонившийся к капоту машины. Поза Кисаме была абсолютно непринужденной, будто ему Uне в тягость была эта утомительная поездка¬, гнетущая пустота, исходившая от его друга, и теперь некая нетерпеливость¬ Учихи, который уловчился незаметно поглядывать на часы. Итачи поймал себя на мысли: "Зачем он вообще попросил Кисаме сопровождать его?" Безусловно, на ровном месте брать отпуск и исчезать из Токио на пару дней, было в крайней степени подозрительно, и без этого у Мадары, как и у любой деспотичной главы семьи, рано или поздно развивалась паранойя¬...
То августовское утро на Окинаве невольно напомнило Хошигаки об их знакомстве на заброшенной верфи, на окраине Мориока, на пути к их первому совместному заданию. Тогда, он ещё иронично приговаривал, растяг¬ивая каждый слог: "Итаачи-саан" и глядел на него, как седовласый отец на блудного сына. Тогда "Итачи-сан" сосредоточено глядел на грязное, дождливое небо, балансируя на краю дырявой лодки, похожей на гнилую, надкусанную грушу. Кисаме помнил их разговор, начиная от своих надменных, достойных¬ профессионального якудза слов: - Я многое знаю о тебе. Ты перебил всю семью Учиха, и те чувства, которые ты испытывал, вырезая своих собратьев невозможно выразить словами... Так ведь, Итачи-сан... - в этом предложении знак вопроса даже не подразумевался. Хошигаки был настолько уверен в себе, что в подтверждениях он не нуждался. Но в ответ Итачи лишь холодно бросил, не поворачивая головы, всё также устремившись взглядом к грязному горизонту: - А я смотрю ты из болтливых. Считаешь, что знаешь меня... Ты такой же убийца, как я, - снова интонация нисколько ни повысилась, та же отстранённая констатация факта, без намёка на вопрос. - Позволь научить тебя нескольким интересным мелочам, ты знаешь, что крысы, ставшиеся в запертом пространстве, начинают пожирать друг друга. Вернее нет, сначала они трахаются, а потом сжирают друг друга. Сейчас, мы в семье Учиха... вместе. Так что остерегайся меня. - где-то у уха Учихи прокатился вкрадчивый голос якудза, и Итачи услышал знакомый звенящий звук, будто серебряный нож падает со стола, будто серьги бренчат в ушах, будто некто достает, катану... - К тебе это тоже относится. Щелчок и в лоб Кисаме упёрлось дуло револьвера, оно появилось настолько быстро, что тело Хошигаки было не в силах среагировать. Несмот¬ря на то, что Кисаме и приобрёл славу "удачливого якудза старой школы" до сих пор использующего катану, но его проворство, ловкость и везение сохранили ему жизнь и лишатся её от пули самонадеянного юноши ему не позволяла гордость. - Думаю, мы уживёмся, и хорошенько повеселимся, - пошёл на попятную мечник. – Надеюсь, мы не закончим так же, как и наши последние противники¬, - ведь, вопреки различиям этих двух якудза, они оба были виновны в разрушении собственных кланов. Организация ассасинов, чьим членом также был Хошигаки Кисаме была расформирована по причине массового убийства соклановцев совершенного одним из киллеров. - Те, кто наложил руки на своих собственных товарищей, несомненно умрут страшной смертью. Готовься, - Безэмоционально и безаппеляционно прои¬знёс Итачи, и наконец, убрав револьвер, посмотрел в глаза Хошигаки, - но, мы люди, а не крысы. Хотя каждый и может стать таковой, - и он по привычке взглянул на обрубок своего левого мизинца - клеймо предателя в преступном японском мире, знак того, что Итачи пошёл против семьи. - Что же, в таком случае мы оба уже заработали славу плохих людей, не так ли? – С нескрываемой иронией произнёс Кисаме, так же мазохистски нежно оглядев свою изуродованную конечность. - Мы не знаем, какие мы есть на самом деле, - сказал юноша, спрыгнув с прогнившего куска дерева, - пока не встретимся лицом к лицу со своей смертью. Когда смерть придёт за тобой, тогда ты и поймёшь, кто ты на самом деле. В этом заключатся смысл смерти... Ты так не думаешь? – уже не смотря в сторону своего напарника, Итачи направился прочь в сторону машины. Тогда Кисаме впервые заинтересовался этим человеком, без страха взирающим на безжалостного, беспринципного убийцу, открыто признающего коллапс своей жизни, честно вставшего на путь разрушения и берущий за это ответственность... П¬оэтому, когда Итачи неожиданно пригласил мечника на Окинаву, Кисаме оценил возможность взглянуть на извечно равнодушного босса под другим углом, и болезненно-влажные глаза Итачи устремленные на океанскую даль затронули давно окаменевшие братские фибры в душе Хошигаки. Хотя, вряд ли такое может чувствоваться во взгляде одного якудза к другому. Существовал¬о лишь две "правильные" линии поведения в преступном мире Японии - либо ты работаешь в команде на успех общего дела, тогда возможно к шестидесяти годам босс погладит тебя по головке, либо ты идёшь по головам, расталкиваешь других локтями, и добиваешься кровавой славы, хотя возникает риск того, что когда-нибудь один из твоих подчинённых оттрахает тебя битой, а потом задушит. Конечно, было всевозможное количество других путей предназначенных для мелких сошек, но их Итачи Учиха и в голову не брал. Он был Учиха и пусть он вскоре ослепнет, но пока у него непобедимый стояк каждое утро, пока у него есть доступ к целому межгалактическому параду планет всевозможных стимуляторов, транков, визгунов, хохотунда... Пока его кольт не промахивается с расстояния в семьдесят метров, перед Учиха Итачи прогибался весь мир... Так говорил Мадара, а Итачи изо всех сил пытался ему поверить. Но пока его препятствием, тем, что срабатывало как шлагбаум в его голове, закрывая проезд этому расписанному кровью лимузину, его проклятьем оставался¬ брат. И тогда, в то ветреное, августовское утро на Окинаве он вновь столкнулся с ним спустя четыре года неизвестности. Двое якудза не долго ждали в машине: спустя несколько минут у берега правились двое, различные как грохот и пестрота фейерверка и застывшая густота ночи… В руках у одного из них был затасканного вида кусок ткани, а второй, со скучающим видом держал моток с леской, лишь после безуспешных попыток поднять тряпицу в воздух, Итачи догадался, что вещица являлась воздушным змеем. Несмотря на быстрые движения этих двоих, ветер развивающий их волосы, солёные океанские брызги, омочившие рукава их рубах, Итачи необыкновенно ясно видел их лица, восстанавливая в памяти каждую деталь внешности того юноши, в чьих глазах была запечатлена сама застывшая густота ночи. Казалось всё осталось неизменным. Но изменилось всё. Взъерошенные, вороные волосы, родные, но незнакомые одновременно. Беззвё¬здные, глаза ночи, неизменные, но неузнаваемые. Лишь манера держаться резала глаза Итачи, более он не видел надоедливого и до приторности целеустремлённого мальчика с пластиковым пистолет¬ом. Нет. В двадцати метрах от него в выжидающей позе стоял подросток с холодными, "стеклянными" глазами. Обрывки фраз не долетали до старшего брата и он мог лишь догадывается, что покрикивает другой мальчик примерно того же возраста и роста, что ещё сильнее выставляло напоказ разительные отличия. Второй же был незаглушаем и примечателен, как и рёв водопада, живые, светлые глаза в которых петардами взрывались чувства, были дерзко направлены на Саске. Его нехарактерные для азиата цвета яичного желтка волосы создавали контраст вороным локонам брата, на которых, казалось, не смели отображаться блики. Подвижный, как ртуть, не останавливаемый, как само движенье. Подросток бороздил песчаный берег, с развевающимся куском¬ парусины в руках, отнюдь не смущенный отчуждённостью друга, фигурой усмехающегося мужчины у одиноко стоящей машины вдалеке или же своего лица, исполосованного ровными, как стрелы, шрамами, напоминавшие исходящие в сторону солнечные лучи. Как натянутая тетива он безуспешно пытался взмыть в воздух, дабы взять на руки змея, как мать берет на руки дитя и пустить в полёт, но, то ли неторопливость его друга, то ли непригодность антикварного лоскутка ткани мешали змею пуститься в ветряной пляс. Неожиданно Наруто изменил курс и со всех ног побежал прямиком к авто, явно не ощущая опасности исходившей от высокого мужчины, с хищным оскалом и бледной, синеватой кожи, явным свидетельством нездорового образа жизни. Остановившись совсем близко у машины, так что, даже потеряв бы зрение, Итачи мог разглядеть каждый шрамик на лице мальчишки, о котором он предварительно навёл справки, узнав, что этот парнишка, постоянно околачивающийся рядом с его братом, рос у каких-то родственников в четвёртом колене, назывался Узумаки Наруто и каждую субботу по утрам он месте с Саске приходил на заброшенный пляж и получая удовольствие от занятия бесполезной дурью… Итачи не мог расслышать голоса сквозь стёкла автомобиля. Но он уже представил контраст между вкрадчивым и высокомерным говором Кисаме и… а какой же голос у Наруто…?! А Кисаме, бросив взгляд на пассажирское сиденье, где должен был сидеть Итачи, пошёл вслед за подростком, становясь для Учихи участником игры на выживание: один неверный шаг, хоть одно движенье, выдававшее их деликатную профессию, хоть одно с неверной интонацией произнесённое слово и босс отправит Хошигаки на покой. Что он делает? - проносилось в голове у Итачи, смотря, как подчинённый двумя пальцами держит змея за края, а Наруто вновь несётся по берегу, раскручивая тесёмку, до тех пор, пока, она не лопается, и останки змея - кусок парусины, остаётся в руках мужчины. Но всё это была чушь и ерунда, по сравнению с тем, что, как неотрывное звучание саундтрека в конце фильма, также неотрывно и Саске глядел на пассажирское сидение одинокой машины на пляже, и Итачи готов был поклясться, что брат видел его, несмотря на тонированные окна и приличное расстояние, разделявшее их. Итачи мысленно проводил пальцами по скулам того знакомого тринадцатилетнего мальчика, приглаживал торчащие во все стороны вихры или одаривал Саске лишь им понятным приветствием, тычком пальцами по лбу брата . Итачи вновь и вновь смаковал сцены детства, в то время, как в это августовское утро на Окинаве, Саске одаривал то, сидящее за тонированными окнами в авто, внимательным, оценивающим взглядом, порой ему казалось, что он начинает различать длинные, забранные в хвост каштановые пряди волос, острый, тонкий нос, чуть прищуренные, будто сыворотка из чернил каракатицы, глаза. Но, казалось, правая рука Учихи Мадары, серийный убийца, человек, забывший о сострадании и жалости, на секунду обманул собственную природу, и обернулся просто японцем, заботливым старшим братом, посчитавшим, что дерзкий, горделивый подросток на берегу, его наивный, семилетний, братишка. Множество раз, Итачи думал о том насколько ослепляет любовь. Какая бы она не была: братская, или же с примесью эроса, любовь к прохладному графинчику токайского вина или же к звукам цитры, исходящими из под пальцев слепого нищего в переходе метро. Какая бы любовь не была, она как вспышка разорвавшейся гранаты, ослепляет так, что в глазах одна лишь темень, но яркая и сочная, как солнечные, зенитные лучи. Любовь грохочет так, что все голоса, будто слоем хрустящей фольги отделены от тебя. Любовь, как бережно в миллионы слоев завернутый подарок: слой за слоем ты раскрываешь для себя это чувство, так и не становясь, хотя бы на сантиметр ближе к раскрытию его таинства. Не замечаешь вокруг себя ничего кроме этого подарка, дабы не испачкать его в завистливых чужих взглядах, не измазать в желтизне, порой по-лимонному горького солнца... А если жизнь так вертит и колет тебя, никогда не отпуская тебя от всех насущных проблем, то ты начинаешь хранить свои чувства за пазухой. И пусть этот подарок, постепенно трансформировавшийс¬¬я в кирпич, уже запылился и потемнел, пусть ты даже забыл о нём, хоть на секунду. Но испачкался он в твоей пыли, и почернел от твоей тени, и собираясь совершить какой-либо важный прыжок, ты чувствуешь тяжесть этого кирпичика, и куда бы ты ни шёл он всегда будет с тобой, заставляя тебя морщиться и хромать. Фокус лишь в том, чтобы обмануть продавщицу сёмги, почтальона, Мадару (его в первую очередь!) в том, что ты просто не выспался и страдаешь мигренью, а не несёшь любовь, где-то в районе груди. И вопреки тяжести этого груза, его наличие у тебя в сердце, вообще-то... просто замечательно... - Нам пора, - отрапортовал Хошигаки Кисаме, садясь за руль. - Нет, - резко оборвал его Итачи и выжидающе взглянул на зеркало заднего вида, поймав глазами лицо другого якудза. - Уверен, они ни о чём не догадались. Этот блондин, наивен как монашка, а ваш брат... - Кисаме старался подобрать нужные слова, но, явно не желая, рыться в дебрях своего словарного запаса, лишь отчеканил вновь, - они точно ни о чём не догадались. - Тогда останемся тут еще чуть-чуть, - в ту секунду Кисаме первый раз расслышал жалостливые нотки в голосе своего юного босса, и, шумно выдохнув, тот забарабанил пальцами по рулю, еще сильнее нагоняя ностальгическую атмосферу. Будто дождь пошёл. Но дождь этот почувствовали не только двое в машине. Наруто пару раз пнув, лежащий на песке бесполезный кусок парусины, перекинувшись с Саске парой слов, потянул того за край майки. Они ушли, и в машине дождь зарядил еще сильнее. Ничего не говоря, Итачи вышел из салона и, стараясь не испачкать туфли в песке, трусцой побежал туда, где песок, темнея, сливался с пенными, океанскими волнами. Он не слышал крики чаек, которые верно прятались от ливня в гнёздах, странно было лишь, что хотя старший брат и услышал шорох сминаемых подошвами кроссовок песчинок, но поднял взгляд с водной глади лишь тогда, когда младший брат, остановился на уровне вытянутой руки. Одно мгновенье Итачи видел эту картину маслом, со стороны, будто превратившись в сивый баранчик волн, или голыш цвета хлебной горбушки. Несмотря на своё эйфорическое состояние, Итачи с лёгкостью перехватил занесённую с ножом руку Саске, даже успев подумать, - он носит кинжал с собой даже на пляж, каждый день, столько лет... по полупроффесиональному замаху можно понять, что Саске умеет этой штуковиной пользоваться... выходит, он всё это время, ждал момента, когда меня можно будет прирезать?! Но всё же столько лет... или он просто сегодня предчувствовал... Разве он не должен бояться своего старшего брата?! Разве не должен он плакать и дрожать... как тогда?! А ему уже тринадцать... Он похож на меня... - последняя мысль перед тем, как он с навеса двинул ногой по солнечному сплетению Саске, так, что тот отлетел на пару метров, зарывшись затылком в песок. Ан нет, предварительно Итачи, отработанным движеньем, сломал ему запястье, твердо решив, предупредить любые попытки брата к сопротивлению. Итачи практически озвучивал вслух свои мысли, - он должен стать обычным японцем, он должен принять ту судьбу, которую я нарисовал ему, он должен стать жалким... и трусливым... и дрожащим... но не убийцей. Я должен уберечь его от этой жаркой, адской кухни. Он не может и не должен стать одним из наших мясников. Я должен отгородить его от нашего «любимого» шеф-повара... Итачи казалось, он бормочет вслух свои мысли, в то время как тело само собой поднимает Саске за шкирку в воздух, наносит удары под дых, по позвоночнику, и, приблизив лицо брата к своему, так что свежебритая щека соприкасается с нетронутой лезвием кожей, и Итачи чеканит букву за буквой: - Оставь свои попытки. Ты всё также неумел, медлителен и слеп. Таких, как ты, я пачками давлю,- Давай, Итачи, будь молодцом, ох, черт, кажется, пошёл град, что-то так бьёт по спине, сейчас ноги подогнутся. - Слабак. Огромная градина оглушила его, так, что он выпустил Саске, и тот кулем повалился на песочно-каменное рагу. Сухой, огненный, практически взрывоопасный, будто сердечный, муссонный ливень и не казнил его, Итачи велел отправляться в аэропорт. Успокойся, дорогой, ты был молодцом.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Название: Хаос и есть истинный порядок Фендом: Наруто Автор:S is for Sibyl Бета: Spiteful chibi, Anika aka Reiny Пейринг: Итачи/Дейдара (или наоборот), Саске/Наруто, намёки на Мадара/Саске, Итачи/Наруто, Минато/Итачи Рейтинг: NC-17 Жанр: яой, ангст, драма, мафиозное AU, экшн Размер: макси Саммари: в преступном мире якудза правила просты: ты или умираешь героем, или живешь, пока не становишься негодяем Состояние: заморожен Дисклаймер: права принадлежат Масаши Кишимото Предупреждение: слеш, AU, насилие, пытки, ненормативная лексика Размещение: только с моего разрешения От автора: и да, в этом фике все мужчины не являются латентными гомосексуалами
2 главаКак только Итачи вошёл в преступный мир Японии, он ещё не знал, зачем якудза посещают публичные дома. Он искренне не понимал, зачем позволять лапать себя сильно наштукатуренным девицам в одних чулках и фенечках, прикрывающих лишь соски. Куда более разумным в то время Итачи казалось найти себе женщину и пестовать её, холить и лелеять как показатель состоятельности. Не дав поднять на смех родственника, Мадара объяснил юноше, что существует огромная разница между той, с кем ты распиваешь кьянти* и той кого ты трахаешь.
* Кьянти - это знаменитое итальянское, сухое красное вино, производимое в регионе Тоскана.
- Пошли, - Хидан сильно потянул за руку пергидрольную блондинку, уже ранее оседлавшую колени Чоджиро. - Эй, отвали, - пробормотал разомлевший от прикосновений проститутки якудза. - Ты ведь хочешь меня, - шепнул на ухо блондинке Хидан, и с силой дёрнул ее за волосы. По-мнению Итачи, было весьма глупо утверждать, что блондинка может хотеть своего клиента, в процессе она и по-настоящему разогреется и получит удовольствие, но вовремя петтинга она просто работает. Никто не требует неистовой страсти от бухгалтера к своим отчётам и бумагам. Так зачем же спрашивать такое у проститутки? - Скажи, что бы он слышал, - Хидан намотал светлые пряди на кулак и зашипел ей в ухо, - ну, давай говори. Если бы они заявились в любой бордель острова Кюсю, находящийся под полным контролем клана Данзо Шимуры, за такое обращение с шлюхой их бы точно выдворил местный вышибала. Но поскольку клан Мадары контролировал все дома удовольствий в таких регионах как Хоккайдо, Тюбу, Канто или Тохоку судьбе этой шлюхе нельзя было не посочувствовать. А тем временем Хидан с остервенением, наматывал на правую руку всё больше и больше прядей волос, не смотря на скулёж девушки: - Давай, скажи ему, что хочешь меня, - глядя на это небольшое представление с весьма предсказуемым исходом, Итачи из-за спины своей девочки на вечер мысленно пожелал, что бы они уже ушли в отдельную комнату, и Хидан продолжил измываться над блондинкой не на глазах у всех посетителей. Хотя, вряд ли кто-либо посмел перечить якудза, да и тем более, кому какая разница, что чувствует шлюха? - Говори, - приказал Хидан, сжав подбородок девушки, - живее! - Я хочу его! - Пропищала она, сдерживая слёзы боли, странно, что она вообще так долго тянула. Возможно, новенькая, ведь Учиха её ни разу не видел, а наведывались в «Така» они довольно часто. - Оставь её себе... она мне не нужна, - недовольно пробурчал Чоджиро, ведь после нескольких крепких коктейлей, выпитых в баре борделя, его так накрыло, что в постели он бы всё равно ничего не почувствовал. И откинувшись на циновку, якудза мерно засопел, погружаясь в дрёму. - Позови хозяйку, - бросил Итачи своей девочке, стряхивая её с колен, та, чуть поджав губы от такого пренебрежения, вышла из комнаты, по привычке призывно виляя бёдрами. Вчера Итачи уже изнывал бы от возбуждения, но сегодня какая-то тоска, взявшая его ещё днём, всё не отпускала. Будто опустили головой в вязкий омут, и даже своё нарастающее возбуждение он воспринимал, находясь в неком коконе. Ни всхлипывания полуобнаженной девицы, уже перекинутой на плече у Хидана, ни его ругательства по поводу её веса, ни его шлепки по её обнажённым ягодицам - всё это не могло расшевелить Учиху. Оказавшись будто прикованным к циновке, он расслаблённо смотрел в потолок, в ожидании хозяйки сего заведения. - Итачи-сан, - услышал юноша высокий голос, принадлежавший девушке с медными волосами, переливающимися под приглушённым светом люстры; каблучки, как хвост гремучей змеи, предупреждали находившихся в подчинении девушек, о том, что когда идёт Хозяйка нужно выкладываться, несмотря на недосып, вечно зудящую промежность, икры, болевшие от щипков. - Карин, - Итачи склонил голову, надеясь, что возможно она сможет всполошить нечто дремлющее в нём, ведь, девушка достигла удивительных результатов в подчинении мужчин. Карин прекрасно знала, когда нужно играть роль докучливой стервы, когда нужно быть заботливым ангелом, а когда нужно превратиться в андрогинна, разговаривая с кредиторами или же... якудза. - Карин, кто эта девица? - Ино, - Карин в умилении улыбнулась, смотря на девушку, безвольно лежащую на плече, уволакивающего её в приватную комнату Хидана, - эта прелесть у меня новенькая. - Нет, - мягко не согласился Учиха, - эта прелесть у нас новенькая. - Порой нужно было ставить людей на место, порой нужно было опускать их, чтобы не забывали, из каких оврагов они выкарабкались, и на какой шаткой поверхности стоят сейчас. Ведь Карин, вопреки тому, что она была проституткой в прошлом, теперь не позволяла себе развязности со стороны клиентов... Хоть она и старалась обходить таких «подводных камней», как всевозможные виды Хиданов, дабы не ставить себя в тупиковое положение, на памяти Учихи ни кто не домогался её, да и она вела себя строго, сразу показывая, что, несмотря на юный возраст, она полноправная хозяйка «Така». Хотя, это было ложью. Ложью, для таких неопытных, как Ино. Такая ложь не резала по ушам и, в конце концов, была лишь туманом, прикрывавшим правду. «Така» принадлежала клану Учихи Мадары и самому Мадаре непосредственно. Просто сложно представить лица девушек рассказывающих, в каких позициях они умеют и где у них эрогенные зоны, при агрессивно настроенных мужчинах с винтовками наперевес. А кандидатура Карин вполне подходила - очки добавляли некую «домашность» её внешности, и девочки расслаблялись и подписывались под своим, в буквальным смысле слова, «рабством». - Сколько ей? - Семнадцать, - сказала Карин, садясь на циновку напротив якудза, и уже услужливо наполняла его пустую пиалу чаем, - вы сейчас не в форме лучше вам просто согреться, - протянула она нараспев, поднося ко рту Итачи пиалу. Тот внутренне усмехнулся тому, как девушка быстро сориентировалась, искрометно из строгой хозяйки превращаясь в искусную гейшу. Именно поэтому они и выбрали её... у многих девушек, будто на лбу канджи выгравировано: «проститутка» или «бизнес-леди», или какое-либо ещё обличающее слово. А эта девица примиряла одну маску за другой, и это не было примером двуличия, ведь никто не обвиняет актёров в лицемерии, так и с Карин. Мадара не просил от неё искренности, он нуждался лишь в работоспособных, рассудительных людях, и Карин была одной их них. Лично Итачи считал, что такие люди владеют ещё одной потрясающей чертой - умением не влюбляться, такие люди могли привязываться, изнывать от страсти или скуки, но не терять голову от одного взгляда желанного «объекта». Ему в тот момент казалось, что и он из той же породы, во всё том же хаосе. Ведь именно их хладнокровность не раз спасала их шкуры и рассудок. - А вообще, кого заботит, сколько ей лет? - Несколько резче произнесла Карин, наливая зелёный чай уже себе, - она уже никто, девчонка в Японии, без гражданства-то... - Да? - Несколько заинтересовался Итачи таким поворотом событий, - и откуда она? - Хм, то ли Латвия то ли Литва... эти европейцы все на одно лицо, хотя для нас - диковинки... Вот и будет твой дружок трахать говорящего, заморского попугайчика, да и она не в накладе, я ей плачу между прочем немало... на парфюм и бельё хватает... я же не изверг какой-то... - Уж в сравнении с нами, да, - чуть слышно пробормотал Итачи, но от слуха Карин это не уклонилось, хотя она и решила промолчать. - А поэтому вы, сегодня в таком состоянии... кого убирали на этот раз? - Всё равно, она скоро узнает, рассудил Учиха. - Представителя «Сэйко Эпсон», - чуть ухмыльнулся Итачи, увидев поползшие наверх брови хозяйки борделя. Но, всё же, оставив свои мысли при себе, Карин вновь примерила маску участливой гейши. - Итачи-сан, вам нужно поспать... - пропела она убаюкивающим голосом, - кожа побледнела, глаза покраснели, - и это была струя ледяной воды, обжёгшая Итачи, заставившая его подняться и стремглав броситься к зеркальцу в туалетной комнате, заставившая его чертыхаться, как заведённого. Хоть жжение больше не травмировало его, глаза неестественно покраснели, будто он не спал трое суток, а кожа поблекла, будто не он провёл час на побережье. Но поскольку вид ласкающих друг друга пар уже вызывал у Итачи рвотные позывы, а разговор с Карин вновь навел на мысли о фатальности его жизни, Учиха, не прощаясь с сообщниками, бесшумно покинул «Така», устремившись на такси в более увеселительное, по его мнению, заведение.
***
- И-тт-а-чч-и! Уу-ч-ии-х-аа! - Именно в таком тоне каждый раз приветствовал Итачи хозяин наркотических притонов «Звук» по всему Токио - Орочимару. - Что-то последнее время ты стал всё чаще наведываться к нам, никак подсел полностью и безвозвратно? - Колкость глаз не колет, - бросил Итачи, обходя стороной наркобарона, и усаживаясь на циновку, прекрасно зная, что раз Орочимару на месте, то положенный отдых будет наполнен издёвками, провокационными расс¬просами, бахвальством, а, возможно, и парочкой дельных советов. Хоть «Звук» и не был собственностью Мадары, любой якудза тут всегда чувствовал себя вольготно. Притоны Орочимару являли собою нейтральную зону. На входе были установлены металлоискатели, оружие сдавалось, а за нарушение спокойствия отвечали вышибалы, осведомлённые о каждом из якудза, и готовые вышвырнуть любого, даже крёстного отца, за нарушение спокойстви¬я. И, безусловно, все якудза этим правилам следовали, ведь каждый из них хотел в кои-то веки расслабиться, зная, что и члены враждующего клана не пристрелят, да и легавые сюда не ввалятся. Сам Орочимару был довольно скрытным человеком, несмотря на издёвки, долго вести беседу он не мог, в отличие от «барменов» этого злачного заведения - Сакона и Таюи, со слегка блаженными мордами, облокотившиеся о стойку и готовые в любой момент вынести нужное количество порошка или коктейльчик. Те готовы были зацепиться языками с каждым встречным, и их тоже можно было понять, наверное, сложно держаться, молодцом, когда весь зал полон обкуренных якудза, хохочущих и матерящихся без причины. Поэтому, когда любой гость в ещё адекватном состоянии спрашивал эту парочку об их боссе, на него вываливался шквал информации. - Как он обходит легавых? - Где-то в две тысячи шестом спросил Итачи. В тот день он уже курнул, и странная улыбочка прилипла к его губам. - О, наш босс - молоток, - начал объясняться Сакон. - С копами он давно завёл дружбу, он сдружился... - парень сделал пафосную паузу, - с Хаттори Ханзо. - Хаттори Ханзо – Генерал-полковник? - Переспросил Итачи, только начиная переваривать услышанное, тот самый Хаттори Ханзо, крышующий семью Учиха, верой и правдой клянущийся, что с никакими другими отраслями преступного мира он не связан. - То есть Ханзо вас крышует, да? - Ага, - Сакон нервно хихикнул и, наклонившись поближе к Итачи, продолжил, - у Орочимару заведения по всей Японии, но, здесь, в Ямагата, находится главное, а также штаб-квартира, поэто¬му он и часто сюда ездит. У него связи в Золотом полумесяце*, Золот¬ом Треугольнике**, Нидерландах, Южной Америки, Марокко, России... Безусловно¬, полиции он платит проценты...
* Золотой полумесяц - территория сопредельных районов трёх стран Центральной Азии: Афганистана, Ирана и Пакистана, где расположены крупные плантации опиумного мака, находятся незаконные мануфактуры по производству героина и опиатов.
** Золотой треугольник - географическая зона, расположенная в горах на стыке границ трёх государств Юго-Восточной Азии: Таиланда, Мьянмы и Лаоса, известных большими объёмами производства и торговли наркотиками¬.
- Сколько? - В нетерпении выдохнул на Сакона Итачи. - Я не могу сказать, я ведь и сам не знаю, и тем более, это не дело Учих. Я и так тебе, Итачи, слишком много рассказываю, - наконец сообразил юноша и поспешил в подсобку за новой порцией кокаина для одного их клиентов...
- Что закажите, Итачи-сан? - Таюя вырвала юношу из пелены воспоминаний,¬ бесцеремонно нарушив покой. Тот уже растянулся на циновке, размякнув из-за сизого дыма, идущего от стоящих рядом кальянов и расслабляющих звуков цитры***.
*** Цитра - струнный щипковый музыкальный инструмент.
«Закажит¬е»... Они обращались с клиентом, будто находились в фешенебельном ресторане, а присутствующие должны были заказывать фуа-гра и устрицы с шампанским. А ведь выбор в «Звуке» действительно был также ярок и богат, как и в ресторане. - Да, Итачи-сан, - услышал юноша издевательский тон Орочимару откуда-то сзади. Но, не давая якудза времени повернуться, мужчина оказался рядом с Таюей: - У нас есть две сумки травы, семьдесят пять шариков мескалина, пять промокашек лютой кислоты, солонка с дырочками, полная кокаина, и целый межгалактическ¬ий парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунда.¬.. а также кварта текилы, кварта рома, ящик «Досан Содзай», пинта сырого эфира, две дюжины амила и двадцать расписанных дракончи¬ками кальянов. Выбирай не хочу, а?! - Кальян, "Кровавая Мери"**** с тройным тобаско…. и марихуана... так, чтобы на самокруток пять хватило... - Протянул Итачи, обращаясь к Таюе, а потом, уже кивнув, Орочимару бросил, - ты чего такой возбуждённый сегодня?
**** «Кровавая Мери» - коктейль, в состав которого входят водка, томатный сок, соус «Табаско», Вустерский соус, соль, перец, сок из половинки лимона.
Несколько плотоядно ухмыльнувшись, мужчина присел на другую циновку прямо под тусклый свет лампы, так что, Итачи вновь подивился его матово-бледной кожи, на цвет которой влияли постоянный недосып, соприкосновение с множеством химических веществ, и конечно, наркотическая зависимость. Крутанув головой, так, что его длинные, вороные, отдававшие синевой волосы, разметались по плечам, Орочимару указал на сидящую в паре метрах от них компанию. Учиха присмотрелся и сквозь дым в заведении рассмотрел четверых парней, тоже куривших марихуану, и наперебой что-то обсуждающее. - Кто это? - Тот паренёк, что в центре, - Итачи присмотрелся и всё же увидел самого шумного в компании - блондина лет шестнадцати, со смехом размахивающег¬о руками, потешая остальных. - Так вот этот паренёк, - продолжил наркобарон, - сынок Намикадзе, - и чуть отпрянул от Учихи, так как лицо последнего пронзила нервная судорога. - Я знаю, что крутится у тебя сейчас в голове, но не забывай, что «Звук» держит нейтралитет, и насилия я тут не позволю. - Тогда, почему ты подошёл ко мне, а не к банде Намикадзе? – Хрипло спросил Итачи. Глава семьи Намикадзе - Минато, долгое время хранил секрет, о рождении собственного сына и лишь пару месяцев назад, когда рядом с этим кланом начал околачиваться молодой юноша, поразительно похожий¬ на Минато, дело приняло серьёзный оборот. Вражда между двумя главенствующими кланов в Японии началась около пяти лет назад, когда извечный соперник клана Учиха - клан Сенжу начал сдавать свои позиции. Поэтому, когда появился выскочка лет тридцати из богом забытого клана, и в считанные месяцы подчинил себе префектуру Окинава, по якудза пошёл слух о том, что вскоре главным противником оябуна***** - Мадара Учиха станет некий Минато Намикадзе, который умел заводить нужных друзей, но в тоже время жестоко и беспощадно расправляющемуся с предателями.
***** Оябун или Кумитё – главарь клана, который отдаёт приказы своим подчинённым - кобун.
Хотя, если бы какому-нибудь из кланов удалось похитить сынка Минато, шансы бы сразу уравнялись, а пока они были явно не в пользу клана Учиха... - А рядом с Намикадзе сидят отпрыски Нара, Акимичи и Инузука, - Учиха почувствовал дыхание Орочимару у своего лица, но даже эта опасная близость находилась вне кокона, в котором находились лишь двое, Итачи Учиха и Наруто Намикадзе, а нет, не двое, где-то рядом Итачи явственно ощущал тень своего младшего брата.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Название: Хаос и есть истинный порядок Фендом: Наруто Автор:S is for Sibyl Бета: Spiteful chibi, Anika aka Reiny Пейринг: Итачи/Дейдара (или наоборот), Саске/Наруто, намёки на Мадара/Саске, Итачи/Наруто, Минато/Итачи Рейтинг: NC-17 Жанр: яой, ангст, драма, мафиозное AU, экшн Размер: макси Саммари: в преступном мире якудза правила просты: ты или умираешь героем, или живешь, пока не становишься негодяем Состояние: заморожен Дисклаймер: права принадлежат Масаши Кишимото Предупреждение: слеш, AU, насилие, пытки, ненормативная лексика Размещение: только с моего разрешения От автора: и да, в этом фике все мужчины не являются латентными гомосексуалами Выкладываю здесь
«Хаос – это порядок, который мы неспособны понять. Это истинный порядок». Анхель де Куатье. «Дневник сумасшедшего»
- Добрый вечер, Дамы и Господа, - прорезаясь сквозь десятки других шумных голосов, послышался чей-то возглас, отдаваясь в ушах каждого присутствующего. Но этот вскрик все же не был первым нарушителем спокойствия, первым было более тихое, - а вот и мы! и вслед за этим бахнул выстрел из винтовки, который незамедлительно пресёк гулкий шёпот в зале. Гости сразу же прекратили беседу и в испуге и недоумении столпились по обе стороны зала, давая пройти группе из дюжины мужчин. Один из них держал за загривок заложника - седовласого мужчину с растрепанными волосами, всего красного от испуга и возмущения. Самым ярым же в компании был молодой человек, с неестественного цвета глазами, практически лиловая радужка наводила на нежелательные ассоциации с демонами Ада, но тот, казалось, упиваясь испугом гостей, принялся беседовать с ними. Он, дерзко вскидывая подбородок, вышел на середину с автоматом наперевес, не переставая обводить присутствующих внимательным взглядом. Уверенным шагом юноша подошёл к столику с закусками и, с неким подобием элегантности подобрав одну тартинку, не переставая осматривать испуганных зрителей, отправил бутерброд к себе в рот, продолжая свою речь уже с забитым ртом: - Сейчас мы Вас развлечём! Удовлетворив внезапно вспыхнувший каприз, столик с канапе стал ему абсолютно безразличен, юноша отошёл от наскучившего объекта интерьера. Бросившись в самую гущу людей, всё больше пугая их своими странными немного нервными замашками: - У меня лишь один вопрос, - и он благожелательно поднял вверх левую ладонь, так как правая была занята оружием. Пока нервный парень пытался наладить вежливый контакт с залом, остальные члены банды, наставив на присутствующих оружие, полностью взяли ситуацию под свой более жесткий контроль. Облачённые в чёрные классические костюмы, они наводили столько же страху, будь они мутантами, сбежавшими из научных лабораторий. - Лишь один маленький вопрос! Где тут виновник этого торжества?! Где тут Инари?! - Юноша вопросительно поднял брови и, развернувшись на каблуках, продолжил прохаживаться по залу. Понимая, что его слова не возымели должного действия, он подошёл вплотную к толпе и обвёл автоматом группку сгрудившихся девушек, под их испуганные ахи. Но лишь усмехнувшись под их взглядами, юноша выхватил у одной из девушек бокал с шампанским, лишь чуть пригубив кисловатую жидкость. Более церемониться он явно не собирался, хотя пока он лишь пытался испугать их своими, вроде бы, невинными действиями, но с каждым шагом он устрашал своей нервностью присутствующих всё сильнее и сильнее, а его резкие нескончаемые вопросы: «Знаешь, где Инари?! Знаешь его?!» - добавляли остроты во всё действие. Иногда вместе с вопросом он легонько щипал девушек за локти или давал оплеухи мужчинам. Казалось, что это унижение будет длиться вечно, но, в конце концов, преступник нашёл себе козла отпущения и, подойдя к затюканному на вид мужчине, начал расспрашивать его с нарастающим пристрастием, больно сжимая мужчине челюсть: - Просто скажи мне, где Инари! Скажи... - протянул он, играя с нижней челюстью жертвы, - мне нужно с ним поговорить. Совсем чуть-чуть, - и отстав от мужчины, яростно щёлкнул пальцами, - А! - Далее было слышно только чуть слышное бормотание. Похоже, парень окончательно обезумел, разговаривая сам с собой, - не знает... Конечно, ему бы не составило труда в прямом смысле этого слова «выбить» из жертвы ответ, но пока к рукоприкладству прибегать не хотелось. Провинившийся Инари был владельцем «Сэйко Эпсон» - подразделения известного концерна, и лить кровь, не давая ему шанса, было весьма чревато. Хотя терпение у преступника явно истощилось, и он был готов перейти к более жестким действиям. Ведь ему здесь никто перечить не станет. Вновь, подойдя к фуршетному столику юноша, отправил в рот спелую виноградину. Потом внимание его привлек статного вида престарелый мужчина. Парень злобно ухмыльнулся, приближаясь к нему на максимально близкое расстояние: - На самом деле меня и его близкие устроят... Старик же напустив на себя вид более важной птицы, чем он являлся, сделал попытку дать отпор: - Меня не запугать вашими угрозами! - Да ну?! - В руках у нервного парня заиграл нож. Глаза у старика от нескрываемого ужаса сильно расширились. Юноша смутно улыбнулся такой реакции, а потом шепнул тому в самое ухо, - а коленки-то дрожат... - Достаточно, - у входа в зал прозвучал холодный властный голос, от которого, уже было вновь начавшая шуметь толпа, затихла. Все взгляды были прикованы к новоприбывшему. Хотя никто не смел, утверждать, что он не присутствовал здесь и ранее. - Хидан, убери нож. Мы пришли сюда не за этим. - Но, Итачи, он не хочет говорить, где прячется эта трусливая сука! Тем временем Итачи подошел ближе к столпившимся людям, внимательно всматриваясь в одного из них: - В этом нет необходимости, не правда ли, Инари? Что же ты прячешься за спинами своих гостей, когда твоему деду, Тазуне, угрожают? Знаете... - главарь банды, а именно таковым этот мужчина и являлся, обратился к старому гостю, - Вам надо было научить внука всегда платить по счетам. Резким движением Итачи схватил хозяина вечеринки одой левой за грудки. - Знаешь, я все не мог тебя найти в этом зверинце. Я даже начал было подозревать, что тебя, и, правда, здесь нет. Просто проблема в том... - глаза Итачи зло сощурились, проблема в том, что на постере на здании штаб-квартиры «Сэйко Эпсон» ты выглядишь более бесстрашно и непобедимо, а коленки дрожат разве что под порывами ветра. - Я...я... не могу сейчас вернуть... у меня нет столько... сейчас... – Инари закрыл рот с громким хлопком и в испуге уставился на крепко держащего его преступника. - Ты знаешь, кто мы? - продолжал все тем же спокойным и холодным голосом говорить Итачи, - ты знаешь, что имеешь дело с якудза? Ты знаешь, что я - Итачи из семьи Учиха, и ты задолжал Мадаре-сама приличную сумму? После этих слов зал зашумел, по нему пронёсся шёпоток десятков людей. Гости понимали, что к ним ворвались якудза, но когда сам главарь произнёс это приводящее всех в ужас слово «якудза», все заметно переполошились. - Ты кормил нас обещаниями два месяца, а теперь мы заваливаемся сюда и видим... - Он обвёл автоматом зал, не переставая держать должника, которого уже порядком начало трясти. - Это... у моей дочери сегодня день рожденья... - Да? - Мужчина, назвавшийся Итачи Учиха, саркастично приподнял бровь, - и где она? Хидан, выведи-ка эту крошку к нам. Хидан схватил красивую, дорого одетую девушку, стоящую подле, за локоток. Он вывел её на середину, и, обращаясь с немым вопросом к Итачи, выкрикнул, - мы возьмём её к боссу, пока ты не отдашь нам всю сумму! - Нет, пожалуйста! - Очки на носу у должника перекосились, и он в испуге добавил, - прошу вас, пройдёмте в мой кабинет и уладим всё. Дав знак отпустить перепуганную девицу, молодой человек, мягко возразил: - Нет, ты возьмёшь деньги и сядешь в нашу машину, мразь. Будем говорить там, где я скажу. И главарь банды уверенной походкой властелина пошел к выходу. Уже подходя к дверям лифта, преступник бросил напоследок: - И только попробуй вызвать легавых, знаешь, что тебя тогда ждёт. Остальные преступники, все еще не сводя с прицела гостей, подтолкнули Инари к выходу. Только Хидан немного задержался за столиком, беря ещё одну тартинку. Но вскоре и он исчез за массивными дверями лифта.
***
- Ну, я же отдал всё! Вы обещали... – «обещали», это слово резало слух Итачи похлеще любых оскорблений или ругательств. К ругани он уже давно привык, но когда люди умоляюще глядели на него, прекрасно зная, что их жизни в его власти, тот не мог сдержаться, что бы в мыслях не сочувствовать им. Если бы всё было в его власти... Но с каждым убийством эти гнусные обвинения в предательстве или жестокости, или в несправедливости выводили Учиху всё сильнее и сильнее... С каждым убийством к мазохистскому сочувствию примешивалось садистское желание бить жертву по лицу, разравнивая его как землю, ломая хрупкие косточки носа... Но пока бок о бок с ним сидел всё тот, же Инари, всё такой, же перепуганный и готовый заложить хоть родного отца ради собственной шкуры. Инари, который безрезультатно пытался отсрочить своё наказание. Последнее наказание. Детские шлепки деда, виртуозные подзатыльники и затрещины матери, кулаки ребят постарше из соседнего квартала, розги в школе, даже интимные игры в госпожу и раба со шлюхами, призывные пощипывания за локти или неосознанные укусы в момент кульминации... всё это было До. Теперь должно последовать последнее наказание. - Ты тянул слишком долго, мы бы всё равно пришли и забрали деньги, ты бы всё равно раскололся и сказал шифр сейфа. Всё просто, - пытался втолковать смертнику Итачи, - поэтому выходи из машины, - всё ещё мирно посоветовал якудза. Инари, который будто прирос к сиденью, умоляюще глядел в слегка прищуренные, ониксовые глаза мужчины, и ждал, что божья рука спустится с небес и с лёгкостью раздавит его похитителей, которые с той же лёгкостью, собирались раздавить самого предпринимателя и весь его бизнес. Но пока, отнюдь не божья, рука опустилась на плечо Инари. Жилистое, угловатое запястье, на котором можно было пересчитать все косточки, не внушало благоговенья. Наоборот, Инари казалось, что его зажало в стальные тиски, без возможности выбраться. С отчаянием и с немой мольбой он посмотрел в лицо своего палача, в надежде увидеть там прощение. Но в лице этого властного, холодного, неспешного юноши отражалась лишь Смерть, какой её показывали в старомодных голливудских страшилках. - Это - Infiniti QX56, внедорожник люкс класса, разгоняется от 0 до 100 км/ч за 6,5 секунд... Посмотри на этот чёрный, кожаный салон, модель совсем новая, а ноги мы ставим только на коврик, какой бы чистой ни была подошва. И ты считаешь, я позволю забрызгать этот автомобиль твоей кровью? Да будь передо мной сам император, я бы всё равно выдворил его отсюда, и, сделав паузу, не смотря на участившуюся дрожь Инари, Итачи продолжил, - так что выйди сам, если не хочешь, что бы тебя хоронили в закрытом гробу. Но Инари оказался из разряда тех обычных людей, которые сначала предлагают миллионы иен, а потом усыпают миллионами угроз, но по своей сути остаются до конца жизни слабаками и трусами. Поэтому никто не удивился, когда Инари так и не отлип от сиденья машины, приехавшей на океанский берег, дабы последним пейзажем застывшем в глазах трупа оказалась не призывная вывеска секс-шопа, а охровый песчаный берег и темные, нарастающие с приливом волны. И одному из якудза, пришлось насильно выволакивать предпринимателя из автомобиля, кидая того на влажный песок. В ту минуту Итачи взяла обыденная предубийственная тоска, которая находила на него всякий раз, когда он видел дрожащую нижнюю челюсть жертвы, глаза, разбегающиеся по его спутникам, дорогой костюм уже перепачканный в песке. В ту минуты, Хидан как всегда предложил заключить пари: - Ты ведь как всегда, Итачи, да?! – Также дергано и нервно спросил Хидан, заглядывая главарю в глаза, - как насчёт обыденного пари? – Всё ещё тешишь себя надеждами, а, Хидан?! - Иронично спросил сообщника другой якудза, вальяжно облокотившись о капот авто. - Давай так, - Учиха отбросил со лба, выбившуюся из хвоста каштановую прядь, налипшую на неожиданно вспотевший лоб, - я дам тебе шанс, ты можешь сбежать... даю фору в 80 метров, - и это хорошо заученное предложение Итачи Учиха повторял каждый раз перед тем, как расслабленно ждать, смотря, как неуклюже жертва перебирает ватными ногами. Как хаотично взлетают руки, ему порой даже казалось, что он чувствует тошнотворный запах потных подмышек и слышит неровное, сбившиеся дыхание... - Столько лет... а всё те же восемьдесят метров... - начал ёрничать Хидан. Хидан относился к тем якудза, для которых разрушение и есть неотделимая часть искусства жить, и неважно разбитый ли это стакан шампанского или сломанная ножка изнасилованной содержанки неудачливого предпринимателя, для такого якудзы всё едино. И не важно, сколько саке такой якудза выхлестал или сколько сукияки* съел, он всё равно в любой момент сможет взять винтовку и на негнущихся ногах, возможно, покрытый собственной блевотиной, отхаркивая кровь, с дикими смешками перестрелять всех в округе. Но, безусловно, всё это он свершал из любви. Любил, когда чужая кровь впитывалась в его кожу или коркой засыхала на его руках. Сам вид багряной, венозной крови крайне возбуждал его. Возможно, именно поэтому, его и посылали на задания, где нужно активно «чистить»...
* Сукияки - традиционное блюдо японской кухни, похлебка на основе говяжьего бульона. Для приготовления сукияки используется знаменитая мраморная говядина.
И, безусловно, пари было его идеей, но всё же, как бы Итачи не сочувствовал жертвам в кульминационный момент, как бы он не хотел всадить пулю в голову Хидана, когда он выступил с этим безумным предложением, он всё же поддержал пари. - Хорошо, Хидан. Сегодня, специально, чтобы стереть эту ухмылочку с твоей рожи... девяносто, - и Учиха все-таки позволил ряби самодовольства затронуть его губы. - Пф, так мелочно? Давай уже сто? - ехидная ухмылка озарила лицо одного из самых опасных психов на службе якудза. - Хидан, но ты, же знаешь убойную силу кольта. Или ты хочешь потом подчищать? - Да, ладно, все равное не попадёшь, и надо будет прихлопнуть... так чтоб до конца... - возразил тот. - Поспорим? - самоуверенно предложил главарь.- На желание. Только целью будет не голова, так как тебе ведь тоже хочется развлечься, а ... пусть колени. Так он уже никуда не убежит, и у тебя будет время с ним поиграть. Что скажешь? Поначалу шутливый спор начал принимать всё более щепетильный оборот. - Мы что парень с девушкой? Давай как всегда, на девочку... - протянул Хидан, полностью уверенный в победе. - Но условия, так уж и быть, я принимаю. Эх, коса моя любимая... - Ты столько раз проигрываешь, что меня уже девчонки из «Така» затрахали вконец, - отрезал Учиха, медленно переводя взгляд на всё ещё лежащего на песке Инари. - Ну, давай, беги... И Инари побежал, запылённые туфли утопали в песке, штаны уже были покрыты песчаной коркой, что, по мнению стоявшего рядом с Учихой Чоджиро, совершенно не гармонировало с грядущей кровью. Хотя Итачи всегда попадал точно, в затылок, так что вытекла лишь тонкая струйка крови, но с такого расстояния попасть будет труднее, поэтому на сей раз цель была другая... Все же условия спора ненамного упростили задачу. Чоджиро машинально поправил очки, с его зрением ему не светило звание первоклассного стрелка, и он не мог не завидовать Итачи, стоящему вполоборота рядом с ним, который уже держал руку на револьвере, с таким видом, будто ему предстоит увлекательная игра в дартс. А Инари, уже уставший от бега по неровной поверхности, споткнувшись о камень, повалился на песок, не добежав до роковой отметки всего метров десять. Но все же, кое как поднявшись, он побежал дальше. Итачи было несложно определить расстояние, на котором бежала жертва, как только жертва пускалась бегом, юноша чувствовал привычное жжение в глазах, будто кто-то брызнул морской водой. И этот зуд, как фамильная карточка семейства Учиха, предупреждающий о ловушке, устроенной высшими силами. Вернее, Итачи не принимал реальность так сентиментально - генетическая болезнь, сперва дарившая практически абсолютное зрение, а после, вмиг лишавшая его... Но это будет не скоро, а пока Итачи Учиха являлся самым метким стрелком якудза. - Удивительно, они никогда не просекают, что бегут просто к кромке берега, от страха совсем крышу сносит... – Мрачно прокомментировал стоящий поодаль Хошигаки Кисаме. И, да, как бы Итачи не выворачивал себе душу, но он любил свой револьвер. Даже, несмотря на, то что, револьвер, это всегда пафосно, в чёрно-белых тонах, это так по-джеймсбондовски, так гротескно, будто на уши уже начинает давить похоронная органная музыка. Этот небольшой английский «Colt Agent» 38 калибра всегда хранился у него за пазухой, для полного комплекта не хватало лишь цилиндрической шляпы и бокала виски в руке, насколько по-антияпонски это выглядело. И вот Инари уже у финишной черты, Учиха видел её так же хорошо, как и бледные шрамы на лице у Кисаме, как и разводы на очках у Ао, но ему не нужно было оглядываться, чтобы видеть усмешку Хидана.
Наконец-то жертва пронеслась мимо небольшого валуна на пляже, и в тоже мгновенье, Итачи, сощурившись, прицелился по ногам тёмной фигуры, бегущей навстречу приливу. Два выстрела. Фигура покосилась вбок, на секунду остановилась, будто оборачиваясь, и казалось, собралась продолжить бег, если бы не время подоспевшая реплика Хидана: - Стареешь, друг... - реплика, подстегнувшая то юношеское, даже мальчиковое в Итачи, то, заставившее его, пробежав пару метров вперёд, подняв руку, совершить ещё пару выстрелов и под вялый свист и хлопки «друзей» наблюдать за тем, как человек кульком падает на песок, носом утыкаясь в гальку. - Бля, Итачи, я же пошутил! Зачем было добивать-то? Я же уже косу приготовил. Когда через пару минут, якудза добрались до кромки воды, мелкие рачки уже вовсю ползали рядом с телом, явно принимая его за очередной валун. Подхватив мёртвое тело, Кисаме в очередной раз понял, что Мадара назначил Итачи главарём не лишь из-за родства. Хотя Кисаме частенько разочаровывался в той взрослости и непоколебимости Итачи, за которую и уважал, за которую и не пристрелил, когда была возможность наперекор своей ущёмлённой гордости. Ведь, каким бы Итачи не был хладнокровным, он позволял Хидану развести его «на слабо» будто бы забыв, о скоротечности своего «дара» - Ну, чего желаете, Ваше Высочество?! - Хидан театрально поклонился. - Фиглярство не спасёт твою задницу, Хидан, ты в очередной раз продул, - Подметил Учиха. - А вообще, я лучше придержу это желание, кроме душа мне вряд ли что-то нужно... пока... - А как же «Така»? Девочки ждут... - осведомился Хидан, - остальные уже там... - Ммм, хорошо, только потом сразу к Мадаре-сама... - иногда чтобы сохранить позицию лидера, нужно уступать, пусть Мадара потом и выпишет оплеуху за задержку, но зато Итачи будет знать, что в критической ситуации Хидан его прикроет.
Рецензия № 1 Отзыв на фик /в рамках ФМ/ Фик: Часы Фендом: Наруто Пейринг: Сасори/Дейдара, Итачи/Дейдара Жанр: яой, ангст, школьное AU Рейтинг, размер: PG-13, ваншот
Итак, в рамках ФМ пишу все честно как оно есть, да не обидится автор и поклонники. Естественно все написанное является моим личным восприятием и не претендует на истину в последней инстанции. Фик мне не понравился. Да именно так категорично. Не понравился. Попробуем разобраться почему. Впервые начала читать его как анонимную конкурсную работу на Намекадзе. Прочла немного и с унынием закрыла, неопределенно буркнув в голове «скучно». Сейчас получив заказ написать полноценный отзыв, я прочла его до конца, пытаясь улавливать нюансы, к которым мы сейчас и перейдем. Итак…
- Какого хрена здесь происходит? – В этот раз их учитель по японской литературе не выдержал и с первых же минут урока сорвался на мат.
Первая фраза фика. Задающая тон, так сказать. Честно скажу сразу заставила напрячься. Чем же именно. Во-первых, создается впечатление, что повествование будет вестись от лица учеников. Ведь Дейдара не может сказать о себе «их учитель по литературе», но потом мысленная камера читателя должна быстро перескочить в другую голову – голову Дейдары. Лишние телодвижения. Во-вторых, учитель по литературе употребляет при детях словечки вроде этих? Странно и нелогично. Педагог есть педагог, а Дейдара не Хидан и никогда не был замечен в действительно большой любви к сквернословию. Я конечно давненько не училась в школе, но если там учителя разбрасываются такими словами едва войдя в класс, то право же это прискорбно. Вывод: некий ОСС и просто нарушение логики ситуации. Не пугайтесь, я не собираюсь разбирать фик по предложению))) Далее следуя повествованию мы цепляем взглядом беспомощного в сущности Дейдару, который бросается за помощью к вышестоящему начальству, но по пути ему встречается Сасори и пытается вразумить. Зачем? – задаю я себе вопрос и не нахожу ответа. Ни одного намека на теплые или хотя бы дружеские отношения кроме…
Возможно, за пять лет своего стажа лишь Цукури Дейдаре хоть как-то удалось развлечь Акасуну.
Зачем рациональному и ценящему свое время Акасуне этот в сущности бесполезный разговор в коридоре, совместное посещение учительской, где он явно лишний, о чем ему даже в лоб говорит Итачи
- Кстати, Сасори, с твоим классом проблем не будет? Насколько ты отлучился? - Не думаю, что ситуация может выйти из-под контроля. У меня, Итачи-сан, свои методы, - и, не желая более отвечать на дотошные вопросы, вышел в коридор.
БАХ! Какие дотошные вопросы? Ну поинтересовался бос что там у Акасуны с классом. По-моему нормальный вопрос. А если Сасори хотел обсудить ситуацию, то с чего он ушел? Нелогично, непонятно… криво. Вот такие вроде и мелочи в диалогах сквикают меня как ничто другое. Диалоги получаются картонными, неживыми. Как будто разговаривают два плохих актера, которым предварительно написали не сильно-то хороший сценарий. И впечатление от картинки… плохое. Опять к Дейдаре. Он не может сладить с шинтропой, однако зайдя к заучу он ведет себя весьма с претензией. - Учиха! – Прежде чем Дейдара ворвался в его кабинет, Итачи успел пару раз мотнуть головой
С одной стороны нюня который выбегает из кабинета от насмешек школьников, с другой дерзкий и наглый учитель который врывается в кабинет руководства и нахально фамильничает без всяких уважительных «сан». Опять противоречие. Опять нелогично. Далее Дейдара бесславно заваливает свое возвращение в учительское кресло, зачем-то появляется новенький Наруто. Неужели только чтоб дать повод Дейдаре послушать сплетни о себе? Немного чересчур для этого аж вводить нового персонажа. Потом Дейдара отправляется на урок к Акасуне, где Сасори рассказывает о любимой пьесе кабуки. Что ж весьма просветительно и интересно. Красивая история про девушку обратившуюся в птицу, но потом еще один БАХ! Дейдара признается в том, что он гей. Сасори оказывается тоже гей и они вроде как прониклись к друг другу чувствами. С фига ли? – вот вопрос возникший в моей голове при прочтении этой сцены. А потом следующий БАХ! Итачи оказывается тоже гей и он ненарошно увидел их через щелку в двери. Честно, эта сцена откладывается в голове полным сумбуром и нереальностью. Выглядит так *уж простите за резкость* - Моя любимая пьеса про девушку которая обратилась в птицу чтобы спасти любимого и теперь они не могут быт вместе. - Очень интересно. Кстати я гей. - Я тоже. Итачи из-за двери: - Я такой несчастный и одинокий как я мог упустить Дейдару. Именно из-за сильнейшего удивления, неверия и попросту шока заключительные отстраненные размышления про суть фика те самые Часы, которые вынесены в название читаются в настроении далеком от благодушно созерцательного. После прочтения остается растерянность и удивление. Так и тянет сказать «Ээээ…что это было?» Вместо итога: Фик напоминает недопеченное тесто с праздничными свечками. Есть конфликт Дейдара-ученики, который не выливается ни во что, не разрешается и не развивается никак. Есть любовный треугольник Сасори-Дейдара-Итачи, о котором нам сообщают только в самом конце и как будто мимоходом, есть красивая легенда и флер некоего трагизма что мол вместе все равно не быть, но выглядит это на фоне общей неуклюжести повествования как отчаянная попытка приукрасить текст. В итоге все есть, а кушать не хочется. Язык у автора на мой взгляд неплохой. Текст грамотный, нет опечаток и всяких некрасивостей. Все на уровне. Есть красивые метафоры и сравнения, но опять же нужно их немного дозировать. Разбавить сложно подчиненные предложения простыми. Донести красоту слов не путая их изворотливостью мысли. Я считаю потенциал есть, нужно развивать. Побольше писать, работать над диалогами и плавностью текста. Подводить читателя к развязке аккуратнее и неспешнее, а не кидать с обрыва прямо во все тяжкие. Если уж в конце Итачи должен оказаться влюбленным в Дейдару – намекайте, интригуйте, подкидывайте читателю что-то для этой мысли и тогда все будет смотреться логичнее и лучше и сам текст будет интереснее. Надеюсь я не перегнула палку с критикой. В свое оправдание могу сказать что это совершенно правдивое мнение одного простого читателя и не более того. S is for Sibyl, Больших творческих успехов и роста. Я считаю у вас хороший задел и осталось только пошлифовать логику сюжета и будут выходить отличные работы.
Трудно согласится... Хотя с диалогами у меня реально напряг((( Надо больше кушать рыбки тренироваться. Хвала Зелебобе, я не встававила НЦу, а я ведь хотела сделать выскорейтинговый фик... Приму-с все замечания-с во внимание-с, будем стараться, господа)
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Дааа, прочитанные три четвёртых "Склада" Melemina оказали благотворное влияние. Я взялась за глобальное "гаммирование" "Хаос и есть истинный порядок". Ибо всё нужно перелопатить, прочистить, отполировать, убрать ненужный POV Итачи и заменить Ао на Чоджиро, коих я благополучно перепутала. Конечно, я не хочу сказать, что читателям нужно заново постигать сей фанфик, но бегло пробежать глазами по диагонали не мешает.
Купила "Осколки под Стеклом" опять же Мелемины. Мне надо стремится к лучшему. Надо бороться. Двигаться вперёд.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Всё было куда лучше чем представлялось изначально. Оказалось, что встреча лицом к лицу с Московским Метрополитеном может приучить Сибил к самостоятельности, ответственности и привести к избавлению от таких страхов как: "о, Боже, эта женщина дотронулась до меня ногтем левого мизинца, надо срочно помыться!", или: "этот парень смотрит странно, будто сквозь предметы, наверное он педофил вор!". Зато я теперь знаю названия всех этих рыжих, синих и серых веток... Ну, да шут с ними. Был заход по театрам: "Аквитанская Львица" в Ленкоме, с Чуриковой и Певцовым. А он оказывается не такой бездарь как в "Бандитском Петербурге", хотя песенки во время спектакля были явно лишними. Далее "Крутой Маршрут" в Современнике о временах культа личности с Неёловой и Ахеджаковой. Вот это было tremendous. Порой улыбало, порой драло душу, но "шапку в зубы, только не рыдать". А в последний день опять сходила в Современник на "Серёжу" по Чеховским рассказам "Страх" и "Учитель Словесности" с Никитой Ефремовым. Эта постановка была на другой сцене. а у меня еще и первый ряд, так что ощущала себя почти актриской. А так, Дали в Пушкинском, Парижская Компания в Музее Личных Коллекций, Храм Христа Спасителя, Новодевичий Монастырь, Новодевичье Кладбище. А цветуи стоили дорого, признаюсь, поэтому зажидилась и к купила три гвоздички, кои презентовала А. Толстому, А. Чехову, М. Булгакову с последним даже поболтала за жизнь. А в один из дней в двенадцать ночи отправилась в Медведково. Виновата Melemina! С её "Складом", типа действия происходили там, вот я и попёрлась на окраину Москвы... спрашивается, что я там забыла? Гопоту, миллиарды окурков, заплёванный тротуар, разбитые окна кафешек? В общем смылась оттуда я быстренько. Остановилась всё-таки у маминой подруги на Проспекте Мира, в кольце, блин. Но оборотная сторона Москвы отрезвляет, хоть и столица, но всё же Россия, всем наплевать на спальные районы(((( Господи, как я не хотела возвращаться! Боже, почему ты не оставил меня в Москве? Конечно, город слишком агрессивен и тороплив для меня, но там хоть какое-то ощущение движения, не так как в Самарке моей. Фу, опять попёрло на антипатриотизм.
Ни дня без отзыва Хорошая задумка, поэтому присоединяюсь к флешмобу. Суть в следующем:
1. Для того, кто отметится в комментах, я напишу отзыв или мини-рецензию на фик. Можете указать мне конкретный фик, который вы хотите, чтобы я прочитала, либо оставить выбор за мной. 2. Я напишу отзыв в течение двух-трех недель (если это не макси, конечно). Отзыв будет максимально конструктивным и содержать не менее 200 слов. 3. Я могу отказаться писать отзыв в том случае, если текст содержит какой-нибудь сквик для меня.
«Как Умирают Мечты»«Как Умирают Мечты» Сей фанфик добротный. качественны представитель слэшевого движения, за исключением недочётов, которые разберу ниже. Название, честно говоря, многообещающее и претенциозное и даёт нам сразу же понять, что флаффа не будет. Скорее туева хуча ангста, ангста и еще раз ангста. Хотя как оказалась, в самом фике этого ангста вообще нет. Как-то пару месяцев назад я прочла этот фик и в силу лени не удосужилась оставить коммент, и вот судьба вновь свела меня и «Мечты…», заставив дать трезвую оценку этому фанфику. Что же не всё так радужно, не всё так гениально. А возможно, Сибил просто начиталась Melemina и теперь отказывается воспринимать нечто более лёгкое. В первый раз я растеклась кавайной лужицей на полу, во второй лишь покусывала губы и Ждала. Потому что весь фик мы чего-то ждём. В начале ждём душевных терзаний Итачи, потом ненависти Наруто к тому извергу, превратившему лучшего друга Узумаки в хладнокровного мстителя. После мы ждём двусмысленности всей ситуации, когда между Наруто и Итачи начинает проскальзывать это ожидаемое сексуальное напряжение. И что дальше? Что может заставить Наруто думать об Итачи не как о маньяке-убийце, а как о жертве обстоятельств, как о человеке выбравшим девиз «живу для других». Читатели ждут когда Итачи расскажет Наруто правду о резни Учиха, но спрашивается, зачем Итачи вернулся в Коноху? Что за заговор у него с Цунаде? И зачем, Итачи обучать чему-то Наруто? Испытывает ли Итачи к Наруто какие-то чувства? Разве это не обыденная маска вежливости с которой Итачи общался с Кисаме, Какаши и остальными персонажами в манге? А Наруто? Не должен ли он испытывать более негативные чувства, к такому бесчувственному, наплевавшему на всех подонку? Да, и, в конце концов, что за жуткий ООС Неджи? Безусловно, это может быть авторской задумкой, навеять вокруг Хьюга ореол таинственности. Опять же хз. У фанфика по-моему действительно есть одна не маловажная проблема: 5 глав, а развития ноль. 5 глав и никакого развития отношений, лишь Нарутотермометр по отношению к Итачи колеблется со световой скоростью, то Наруто чувствует влечение, то Итачи становится для него врагом номер 1. С самим Итачи-то вообще ничего непонятно, вот он такой хороший, обиженный судьбой. Но что он чувствует, о чём думает? Каковы его истинные цели и мотивы? Или Неджи… странный, ООСный Неджи, что коробит порой, потому что «Мечты…» один из тех фиков, про которые хочется сказать, вот, Итачи, тот самый, канноный! Троекратное ура! Или потрясающий Наруто, чуток ООСный, самую малость, но вот Неджи… то ли гендзюцу, то ли какое-то другое дзюцу с заменой тела, то ли Неджи сошёл с ума, но что-то с этим парнем не так ребята… И вновь, возвращаясь к теме отношений между Итачи и Наруто… я не верю в какие-то романтические чувства между ними… крепкая дружба, да. Доверие, да. Но никаких членов, поцелуев и признаний. Фанфику чего-то не достает… чувств, эмоций, текст красив и сух. Хороший слог, но автор будто боится дать себе волю, хотя в драбблах руки того же автора все эти эмоции есть и выписаны они натурально, на пятёрочку. А тут… и вроде не романс, и не ангст, скорее детектив и джен, а все эти «скабрезные» мыслишки у Наруто всё лишь яойный флёр дабы привлечь читателей. По-моему в 6 главе должен присутствовать какой-то толчок, то, что направит ИтаНару в правильное русло, очная ставка, выяснение отношений, но хоть что-то… не дженовое, а именно слэшное. Также, фик должен оправдать своё отчаянное, ангстовое название. Чьи мечты суждены погибнуть? Мечты Итачи по спасению брата? Мечты Наруто по спасению бойфренда Саске? Должна ли оставить Наруто вера в непогрешимость деревни? Или название просто должны привлечь читателей своей безысходностью, потому что пока исполнение фика идёт в разрез с его названием… Несмотря на эти недочёты, у фика есть множества плюсов. Первое: абсолютно канноный Итачи. Его вообще сложно не ООСить, но тут он получился так, будто автор забралась в голову к старику Киши, и полностью поняла этого персонажа. Персонажа сложного, неоднозначного. Второе: правдоподобный сюжет. Сложно наверное говорить о правдоподобности когда сталкиваешься с миром шиноби, но опять же сюжет абсолютно кишимотовский. Тут вам и загадка и интересное и красочное описание тренировок и боёв, и развлекаловки между ниндзя, типа похода в Ичираку или распития сакэ до белочек. Третье: слог. Разнообразные обороты, легко читаемый текст, но не слишком простой. Читать фик вкусно. возможно поэтому я его и осилила его два раза.
Итог по пятибалльной шкале: Сюжет - пока 3 Персонажи - 5 Отношения между героями - пока 3 Язык - 4 Оригинальность - 5 Загадка - 5 Атмосфера - 4
Отдельная благодарность за Итачи. Вхарактерного. Канноного. Такого, каким он на самом деле является в манге. Мой любимый Итачи.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Завтра отправляюсь в Москву на четыре денька. Уезжаю из своего чахлого городишки, коим я не устану Самарку называть(( Надеюсь, что не задубею, но вот интернета не будет все дни(( Решила вдарить по музеям - Третьяковка, Пушкинский, Музей Современного Искусства... Московский Планетарий, Новодевичье Кладбище. Да, это a must) Надеюсь всё успею и ничего не сорвётся. Зайду в Елисеевский, повздыхаю, поглотаю слюнки. В книжном - "Москва", затарюсь чтивом. А, ещё в субботу ждёт Ленком и пьеса "Аквитанская Львица" с Чуриковой и Певцовым. Первой восхищаюсь, второго, мягко говоря, не уважаю. Надеюсь Ленком не подкачает. Удачи мне и погоды. Вздрогнули
@музыка:
Земфира - До Свиданья, Мой Любимый Город...
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Воздух. Сюита номер 3 Иоганна Себастьяна Баха - это апофеоз величия души. Души незыблемой, которая в миллиарды раз выше, загадочнее, прекраснее и искреннее тела. Души плывущей в полупрозрачном, невесомом как она сама, светло-голубом океане небес. Скрипка... эта скрипка, что она делает с моей душой? Разве может быть что-либо более честное, более красивое, более нескончаемое как её звучание? Бах. Сюита номер 3. Воздух."Мелодия бессмысленности действий". Гениальная композиция, которая превращает в прах, превращает в пыль, прах все остальные произведения искусства когда-либо созданные человеком. Обрекает понятие тела на уход. Понятие плоти. Понятия наших потребностей и желаний, оставляя в этом глубоком море лишь нашу душу, превознося ее, вознаграждая и возвеличивая. Воздух. Это океан кислорода, от которого разрываются лёгкие и ты в первый раз по-настоящему взлетаешь, отрываешься от сиденья в автобусе, затёртых ученических парт, табуретки у экрана компьютера. И только дух, и только сердце слитые воедино с естеством, безгрешном и чистым как Божьи помыслы, возвращая нас к Рождению. Отрицая возможность первородного греха, отрицая возможность насилия вообще, насилия человека над человеком. Отрицая душевное изнасилование, к которому приводят все наши действия повседневной жизни. Действия, совершаемые походу, каждый наш шаг, каждый вздох, и взмыв руки, и поворот головы. Бах отметает, стирает всё, превращая эту бессмыслицу в отторгнутую им пустоту. И ни оттого, что считает человека низким и недостойным, а наоборот давая ему возможность переродиться, давая возможность понять и принять себя, то невинное начало... нашу душу. Она. Вечная, гонимая в первую очередь нами. Душа, которой осталось лишь замереть отчаянно и и одиноко. Душа... мы самое... наши отец, мать, которые всегда будут бороться и жить в нас самих. Что есть у нас, кроме неё, кроме возможности чувствовать, кроме восхищения и любви, которые должны прорваться сквозь грудину и устремиться ввысь. Наши действия, как ритуал, обыденный, набивший оскомину, пустой, бессмысленный... Что мы имеем? Чем мы будем обладать под конец, кроме как нашей души, ей, избитой... нелюбимой и опечаленной... Воздух. Сюита номер 3 Иоганна Себастьяна Баха. Сотканная не человеком, и даже не Богом, а чистой душой, которая покоится в каждом из нас, и ждёт того момента когда мы сможем отпустить её и слиться воедино без сомнений и терзаний. Не испытывая более страха, от своей духовной наготы, не испытывая более ненависти. Мы, души, готовые созерцать и принимать в себя. Кто мы, как ни то что мы чувством, то что мы испытывает, как ни то, что приводит нас в благоговение, что заставляет беспричинно, но горестно лить слезы о нашем одиночестве, о нашем отчуждении, о том что разрывает и стоит между душой и плотью, в которую мы закованы. Когда же мы сможем отпустить боль, когда любовь навсегда останется единственным ощущением в нас натерпевшихся, в каждом? Когда же мы примем и поймём? Не задавая вопросов, а просто взглянув в себя, узрев это море, светло-голубое, прозрачное, чистое и бесконечное, в которым мы плывём-летим, не останавливаясь, но и не чувствую движения. Наша душа. Моя. Твоя. Единственное, наше сокровище. Страсть внутри нас, огонь и тишина. И миллиарды других душ слившихся со мной и тобой. То что всегда будет разделять и связывать нас. Это Воздух. Это Мы.
@музыка:
Иоганн Себастьян Бах - Сюита номер 3. Воздух.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
На повестке дня маньхуа (китайская манга) "Provence" ("Прованс") и гет с его незыблемыми ценностями.
Автор сего произведения небезызвестная Nicky Lee (Никки Ли), многие могли читать "The One" ("Первый Номер") об индустрии моды. Тут на него хорошая рецензия. Это произведение мною не читано, поэтому не могу сделать вывод о прогрессе или же регрессе мангаки, но "Прованс" безусловно заслуживает прочтения. Теперь обоснуй. Произведение можно разделить на две части. Первая - ночная, вторая - дневная. В первом томе, речь идёт о молодой детской мангаке - Тан Вань, её неуверенности, молчаливой влюблённости в хозяина кафе "Прованс", которое Вань посещает каждый вечер. Безусловно, хозяин кафе, Цзо Хэйс, молодой, светловолосый, крепкий и холодный, окружён вниманием, а Вань лишь вздыхает и пробует разнообразные виды чаев, приправы и специи. Между прочим, каждая глава названа в честь сортов чая, которыми накачивалась сама Ники Ли, когда посещала реально существующее кафе "Прованс" в городке Тайбэй. Вторая линия, дневная, посвящена отношениям Цзо Хайин, сестре Хэйса, хозяйке "Прованса" днём, и её старого друга, который младше её на пару лет, Арлена. Арлен, также является писателем любовных романов для женщин этакой Дарьей Донцовой, и идёт он под псевдонимом Мэн Янь. Казалось бы, сюжет совершенно пресловутый и затёртый до дыр, оригинальности кот наплакал, но всё-таки маньхуа проглатывается за раз, и оставляет весьма и весьма приятные ощущения после. Две части дополняют друг друга, если одна линия, описывает подростковые метания, то во второй описываются более зрелые чувства. Если парень в первом томе, Хэйс, этакий неприступный брутал, по которому сохнут всё, но он по закону жанра обращает внимание на Вань, Спойлер!она кстати, несмотря на всю скромность целует его. А во-второй части Дон Жуаном является Арлен, инфантильный, раскрепощённый, но вознамерившийся жениться на своей детской любви. Говоря о женской половине этой маньхуа, хочется отметить полную разношерстность характеров. Вань - этакая Сонечка Мармеладова но, не по профессии!, Хайин - сосредоточенная, строящая из себя мамочку потенциального мужа. И, подружка Арлена, влюблённая в него, Сяоцзин - непосредственная, готовая отдать себя всю, ничего не требуя взамен. Говоря, о рисовке, которая стоит чуть ли не на первом месте для читателя любого комикса/манги и т.д., могу отметить, что она доставляет еще как. С меня довольно, девушек, у которых в глазах море и корабль, в натуральную величину. Нет, у Никки Ли, этого не найдешь. Радует, то, что герои легко отличимы друг от друга, и не только по длине волос, их оттенку и т.д.. У каждого героя свой стиль в одежде, своё "коронное" выражение лица, своя фигура и манера жестикулировать. Безусловный плюс, но в этой самой рисовке присутствуют частые, даже очень, "лубочные скетчи", когда герой ошеломлён или злится, Никки Ли, рисует их как чибиков, маленьких, с коротенькими ногами и нечеловеческим выражением лица. И мангака этим злоупотребляет.
Нельзя не отметить и атмосферу умиротворённости и покоя, витающую тогда когда речь идёт и о самом кафе. В первом томе, это особенно ощущается. Сорта чаев, тихая музыка и приглушенные голоса, мысли и чувства Вань, ее обожествление Хэйса, её смятение и сомнение. Второй том, действия, которого идут параллельно с действиями первого, уже не несут в себе этой атмосферы покоя и мудрого созерцания, события более резкие, более ко ординальные, более существенные и в какой-то степени более ироничные. Спойлер!Но несмотря на все эти различия, конец - явно хэппиэндовский, с этими обретениями друг друга, но без банальности и пошлости, так часто отравляющий разнообразны произведения. Читалось на английском, поэтому о качестве перевода не ручаюсь, но на английский было переведёно отлично. Со смаком. Насчёт гета. Тут нет геев. Совсем-совсем. Есть только один поцелуй двух главных мужских персонажей в самом начеле, Хэйса и Арлена, и-то, судя по всему, лишь для эффекта "интриги". А так геев нет. Сволочной мир натуралов с презервативами и юбками в горошек. Просто, что бы непоняток не было. Потрясающе, конечно, побывать в этом кафе "Прованс" в Тайване на улице Цзиньхуацзе, пригладить одного из действующих лиц пса Толстяка, обитающего там, и попробовать все эти чаи, и "Нежную Революцию", и "Казанову", и "Лунный Свет". Возможно, познакомиться с Никки Ли, вдохновив на написание новой маньхуа.
Оценка по пятибалльной шкале: Сюжет - 3 Персонажи - 5 Оригинальность - 3 Рисовка - 5 Атмосфера - 4 В целом - 4
Ссылочки: Читать на английском онлайн - тык! Читать на русском онлайн (переведены только две первых главы ) - тык!
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Название: Часы Фендом: Наруто Автор:S is for Sibyl Бета: Anika aka Reiny Пейринг: Сасори/Дейдара, Итачи/Дейдара Рейтинг: PG Жанр: яой, ангст Размер: мини Саммари: о том как плохо живётся учителям. Особенно учителям-геям. Состояние: закончен Дисклаймер: права принадлежат Масаши Кишимото Предупреждение: яой, школьное AU Размещение: только с моего разрешения От автора: писалось на фест, по заявке - Учитель/Учитель и Завуч/Учитель
читать дальше - Какого хрена здесь происходит? – В этот раз их учитель по японской литературе не выдержал и с первых же минут урока сорвался на мат. - Киба, живо сядь на место, - процедил преподаватель, обращаясь к одному из подростков, вальяжно рассевшемуся на учительском стуле, и вертящем в руках указку, явно парадируя собственного учителя. Но Киба явно не собирался так быстро сдавать позиции. Класс покатывался с хохота, так как Киба одарил преподавателя пренебрежительно-презрительным взглядом, который закрепился за их учителем, как коронный с его первого рабочего дня: - Дейдара-кун, сколько можно опаздывать! - Произнёс Киба, и в этот раз его голос не зазвучал столь резко, тот понизил его, на этот раз, парадируя интонацию Дейдары. - Тебе придётся остаться после уроков! – Послышался девичий голос, высокий и истеричный. - Вызовем родителей, - прямо перед Дейдарой надменно произнёс один из учеников, эта реплика переполнила чашу терпения учителя, и громко хлопнув дверью, тот вылетел в школьный коридор.
- …в пьесах «но» присутствует некая отвлечённость, основанная на стремлении показать зрителям не формы и внешние атрибуты персонажей и явлений, а их потаённую сущность и дух, - из кабинета литературы, примыкавшему к кабинету МХК, опять доносились гогот и крики, последовавшие после легкого матерка. Учитель мировой художественной культуры, на секунду прервал свой рассказ о театре «но», но последовавший за ещё одним всплеском восторга у подростков за стеной кабинета грохот закрывшейся двери, убедил преподавателя в том, что освежиться в школьном коридоре ему необходимо. - Я вернусь через пару минут. Тихо здесь, - безэмоционально приказал мужчина. - Как скажите, Сасори-сенсей, - отрапортовал приученный к дисциплине староста класса, под аккомпанемент тихо притворённой двери.
Когда Сасори вышел в коридор, Дейдара уже маршировал в сторону учительской, как в забытьи нашёптывая что-то себе под нос, и, наверное, так и сбил бы Сасори с ног, если бы не холодный оклик последнего: - Дейдара, что на этот раз? Разъяренный мужчина вмиг остановился и исподлобья хмуро глянул на коллегу: - Они… опять… - его голос дрожал от злости, а руки, по швам, сжатые в кулаки, были столь напряжены, что на светлой коже чётко прорисовывалась каждая венка. - Для учителя литературы ты не слишком красноречив, - произнес Сасори, будто обливая ушатом с ледяной водой. - Они спародировали каждое мое действие, - наконец собрался с силами Дейдара, пробормотав предложение скороговоркой. - Это в первый раз? – Подняв бровь, казалось, искренне удивился Акасуна Сасори, чей преподавательский стаж был шесть лет. - Я в ярости от насмешек этих крысят! – Громко прошептал, Цукури Дейдара, о чьём стаже тот пока стыдился кому-либо сообщать. - Ты в ярости от борьбы? Ты устал от неё? – Презрительно выдал коллега коллеге, нисколько не смутившись своего панибратского обращения. - Я не устал от борьбы, - Дейдара приблизился вплотную к Сасори, колюче глядя в глаза, - я устал не от этого. Я устал от отсутствия уважения… - Как легко ты теряешь достоинство, - бросил его оппонент, спровоцировав того, на едва слышимый рык. - Смотри, я подбросил тебе ещё одну провокацию, а ты уже вновь вышел из себя, - с одной стороны можно было предположить, что Сасори пошёл на попятную, если бы не полное отсутствие какого-либо испуга у того в глазах. Глаза Дейдары, прозрачный лёд, на солнце приобретший синий оттенок, и глаза Сасори, древесные, как ствол осины, излюбленное древо висельников. - А я в себя не приходил, что бы вновь выходить! - Я гляжу, в университете ты спал, Господин Учитель Словесности. - А не пошли бы вы… - взвился Дейдара, и, цокая каблуками, продолжил свой путь в учительскую. Хотя, возможно, именно крамольная древесина глаз Сасори, отводила Дейдару от продолжения дискуссии. А Сасори, обещавший вернуться в класс через пару минут, хоть и держал эту мысль где-то на задворках сознания, всё же последовал за уходящим Дейдарой. Возможно, за пять лет своего стажа лишь Цукури Дейдаре хоть как-то удалось развлечь Акасуну.
Учиха Итачи уже пару часов недвижно просиживал на стуле, склонившись над школьным расписанием, и недоумевал, чем же можно заменить пропавшие несколько уроков истории, ввиду заболевшего учителя. Забавно, но лишь работа могла заставить склониться Учиху. Должность будто специально была выбрана такая, что гнуть спину не входило в требования начальства. Хотя, возможно, забота за братом, тоже могла заставить принять Итачи немыслимые положения. - Учиха! – Прежде чем Дейдара ворвался в его кабинет, Итачи успел пару раз мотнуть головой в несколько притворном неудовольствии и принять неестественно прямое положение. Ведь завуч, в теории, не должен забываться. - Что на этот раз? - Киба, Карин и Саске! Я требую вызвать их родителей и написать им выговор! – Цукури казалось, ещё больше накрутил себя на этом коротком отрезке от собственного кабинета до учительской и теперь напоминал бомбу, чей часовой механизм, отсчитывал последнюю пару секунд. Позади него, в проходе незаметно стоял Акасуна, поймавший взгляд Учихи, и подсознательно дал тому знак выслушать вспылившего преподавателя до конца. - Так больше не может продолжаться. Ноль уважения ко мне и к предмету, ноль заинтересованности, ноль серьёзности, просто… полный ноль! Итачи в это время, устало подперев подбородок, слушал подчинённого, но после лаконично попытался разъяснить ситуацию: - Они подростки. - И это оправдание, да? – Выдал Дейдара после секундной заминки. - Боже, Дейдара! – Итачи протёр глаза, игнорируя знаки Сасори быть чуть помягче с учителем японской словесности, - они дети. Твоя работа не просто научить их, но и найти общий язык. - Эти крысята… - Дейдара перешёл на какой-то сумасшедший шёпот. Бомба была готова взорваться. - Послушай, - Итачи принялся активно растирать виски, уставившись на календарь, справа от Сасори, - будучи учеником, я тоже мечтал лишь о банке пива и пышечке-официантке. А вот сейчас глядя на меня, разве подумаешь, каким засранцем я был? В комнате, наконец, воцарилось молчание. Дейдара, в итоге понял, что вряд ли Итачи признает, что его братец Саске – «крысёныш». Пыл преподавателя словесности был остужен, и присев на край стола, он попытался обратиться к чувственной стороне дела: - Но я не могу учить тех, кто ненавидит меня… На этот раз завуч тихонько рассмеялся: - В этом возрасте, они ненавидят всех. Не ты первый, не ты последний. Вот смотри, какие у Сасори отношения с учениками… Конечно, у него ребята чуть постарше, но… это не так уж и важно, - не увидев у Цукури энтузиазма, Учиха попробовал иную тактику, - Дейдара, это твой первый год на должности учителя, а первый год - он всегда нелёгкий. Просто попробуй играть по их правилам, не грози им, будь мягче. И не выходи из себя, это им только на руку, - чуть помолчав, он обратился к Акасуне, - Сасори, может, вы как-то с Дейдарой решите эту проблему? Помоги ему как-нибудь… Кстати, Сасори, с твоим классом проблем не будет? Насколько ты отлучился? – В Итачи заговорил босс и даже сквозь усталость, сквозь осознания того, что ему ещё доделывать эту муру под названием «расписание», он счёл непрофессиональным не указать на некомпетентность подчинённого, но этот выпад учитель МХК парировал: - Не думаю, что ситуация может выйти из-под контроля. У меня, Итачи-сан, свои методы, - и, не желая более отвечать на дотошные вопросы, вышел в коридор. Уроки подходили к концу, через пару минут должен был прозвенеть звонок, знаменую очередную ничью в вечной борьбе учителей и учеников. Перемена была перемирием, ведь в толкучке в кафетерии у учителей не было льгот, перед усталостью и голодом все были равны. Наверное, поэтому Сасори, никогда не ходил в кафе, оставаясь в классе и закрыв на ключ дверь, подходил к окну и выкуривал парочку сигарет, наплевав на тянущие позывы желудка. А по грохоту захлопнувшейся двери в кабинет завуча и по цоканью знакомых каблуков Сасори приготовился к поимке спешащего учителя: - Дейдара… - И как он представляет моё «обучение»? - Не дослушав Акасуну, фыркнул Цукури. А Сасори вновь столкнувшись с этими руками, засунутыми в джинсы, острыми локтями, и ухмылкой блуждавшей на лице коллеги, незаметно для себя, согласился: - Придёшь ко мне на урок, когда у тебя будет окно. Посидишь, посмотришь… скажу ученикам, что тебе нужна информация для лекции. - Да, сколько им лет?! Они всё поймут… - Дейдара, - бросил удаляющийся в свой кабинет Сасори, - мне порой кажется, что вы одинакового возраста…
*** - Встать! – Только войдя в кабинет литературы, рявкнул Дейдара. Класс лениво поднялся, хотя, наверное, это было преувеличением для подростков, большинство из которых лишь приподнялись на руках, облокотившись о парты. Но в этот раз они хотя бы проявили признаки активности, так как в предыдущие дни они только безразлично кивали головами. Безусловно, сказались звонки родителям Кибы, Карин… Саске? С учётом того, что звонил завуч, вряд ли до четы Учиха могла дойти информация о наплевательском отношении к учебе из сына. Ведь старшие сыновья всегда прикрывают младших… «В теории», - хмыкнул про себя Дейдара, будучи единственным ребенком в семье. - Сесть! – В таком же возбуждённом тоне прикрикнул Дейдара, - итак, с учётом того, что вчера урок «пропал», обойдемся без проверки домашнего задания, - класс всё так же отказывался проявлять признаки хоть какой-либо заинтересованности, - тема урока, - продолжил преподаватель, уже открыв учительское пособие, как его прервал неожиданный стук в дверь и вошедшие в него двое. - Доброе утро, - громко поприветствовал учеников голос завуча, а потом Учиха тихо шепнул, сидящему на передней парте подростку, - доброе утро, Саске. - Вроде уже виделись, - скривился тот, но брат, казалось, не уловив его снисходительности, продолжил: - У вас в классе новый ученик, - Итачи взял за отворот куртки «новенького» стоящего у дверного косяка, и вывел в центр класса, - Узумаки Наруто. Постарайтесь поладить, - не сказав более ни слова, Итачи вышел из кабинета, предварительно снова окинув взглядом класс, - последние парты, - Итачи щёлкнул пальцами, - не спите там. Нара Шикамару, развалившийся на парте, и головы не повернул, но Учиху, направляющегося в свой кабинет, безразличие учеников волновало меньше всего. Сегодня вечером, дома, опять под полночь придёт, шатавшийся не пойми где брат, и ему вновь придётся проводить воспитательную беседу. А пока нужно написать сценарий к этой грядущей, безрезультатной беседе. И хотя бы постараться разгрести все отчёты… - Садись, где хочешь, - негромко буркнул Дейдара, прекрасно осознавая, что урок сорван. Новенькие всегда вызывали повышенный интерес, а этот юноша с доверчивой улыбкой и неестественными для японца светлыми волосами и вовсе будет притягивать взгляды весь урок. Посему было абсолютно бесполезно заставлять учеников выслушивать его разглагольствования о пьесах Монзаэмона Тикамацу,* гораздо проще было «попросить» их законспектировать главу из учебника, а под конец урока «забыть» собрать тетради. О своём решение преподаватель не преминул сообщить и, вынув из своего дипломата новинку Харуки Мураками,** уткнулся в неё носом. - Этот препод всегда разрешает болтать на уроке? – Незнакомый Дейдаре голос… значит, это спросил новенький… Наруто. - Ха, для нас литература всегда большая перемена… над этим болваном можно так прикалываться… - Киба. Он никогда не разменивался на выражения. - Он, кажись, недавно выпустился из универа, и вообще себя не контролирует, взрывается по любой мелочи, - Значит такой его видела Карин? - Карин, ты же знаешь, как учителям мало платят, вот они и бесятся, что за мизерную плату должны выкаблучиваться перед нами, - это Саске сказал? Этот маленький, надменный засранец? И откуда он вообще знает, какая у учителей зарплата? Его в точности такой же заносчивый брат - завуч, хотя… как будто у них с Итачи огромная разница в зарплате… Враки! Их завуч выглядит так, будто его по ночам демоны мучат. В этой чёртовой школе всё едино! - Мало платят? Ну, деньги чтобы ухаживать за собой у него есть… смотри как волосы укладывает? Кто произнёс эту фразу, Дейдара уже не стал фильтровать, он лишь резко встал из-за стола и, бросив на ходу, что отлучиться на пару минут вышел из класса. Ему вообще было ни к чему начинать слушать эти сплетни. Ничего полезного для себя о тонкой душевной организации этих ребят он не услышал и, следовательно, ни к чему было высиживать в классе ещё полчаса. И Дейдара резко потянул на себя дверную ручку в кабинет мировой художественной культуры. - Сасори-сан, - и какого черта он так уважительно к нему обращается? Тот никогда не прибавлял к имени Дейдары уважительный суффикс, возможно, поэтому все ученики и видят в Дейдаре второсортного учителя? – Надеюсь, я не помешаю вам? – И Дейдара многозначительно глянул в глаза Сасори, в это непробиваемое, столетнее дерево, надеясь, что тот вспомнит об обещанном «обучении». - Да, присаживайся, мы как раз разбираем новую тему, – и тот кивком указал на пустующую парту на первом ряду, и когда его коллега сел, продолжил лекцию, - Несколько грубая и даже неистовая атмосфера театральных представлений кабуки привлекла к себе внимание сёгуната Токугава, и в 1629 году, в целях сохранения общественной нравственности, женщинам было запрещено выступать на сцене, эта традиция сохранилась по сей день. Некоторые историки считают… Сасори рассказывал о театре «кабуки» так как будто читал пункт параграфа - без запинок, остановок и Дейдара вообще удивлялся тому как ученики могли успевать что-то записать, хотя немногие были столь прилежны как Дейдара рассчитывал: некоторые корпели над судоку,*** другие достав мобильные телефоны набивали смс сообщения, третьи вообще повалившись на парту пытались заснуть, и лишь немногие по-настоящему пытались уследить за монотонным слогом своего учителя. Но какой бы ни была успеваемость, в классе царило спокойствие и тишина. И дисциплина, что самое важное. Но всё же покой в классе был словно искусственном, в глазах Сасори ничего нельзя было прочесть, и Дейдара не мог с уверенностью сказать, был бы наказан ученик за дисциплинарную провинность или нет. По мере того как шёл урок, Цукури начало казаться что подростки вели себя таким идеальном образом, потому что точно знали, что, даже сорвав урок их преподаватель, лишь пожмёт плечами и спокойно будет продолжать дальше читать параграф под крики, ругательства и гогот. Акасуна не пойдет к завучу и не вызовет родителей, ему абсолютно всё равно сдадут экзамены его ученики или нет, узнают они о том как развивался театр «кабуки» во время сёгуната Токугава или нет. Посему абсолютно бесполезно было тратить энергию и провоцировать учителя. Тому было всё равно, будут ученики его любить или ненавидеть, но он точно знал, что пока они безразличны друг другу эмоции и чувства никогда не помешают их тихому «сотрудничеству». Безразличие и пустота были всепоглощающи и неизменны. И тогда Дейдара взорвался: - Сасори-сан, а какая ваша любимая пьеса поставленная в «кабуки»? – Выпалил Цукури на одном дыхании, не отводя глаз от лица Акасуны, от его в удивлении разведённых бровей, таких же ярких, карминовых как и волосы, от чуть приоткрытого рта, как будто тот подавился последующими предложениями параграфа. И от глаз, в которых будто сухой осиновый ствол был разломлен напополам и поломанные сучья были объяты синими водами. Синеющим, блестящим на солнце льдом. Льдом, способным быть укрощенным лишь Дейдарой. - Мне…? – Голос Сасори поломался и он запнулся на полуслове. Игроки в судоку, парни пишущие похабные сообщения своим девочкам, сони на последних партах и прилежные ученик (они, в первую очередь) все подняли головы и с необычайном трепетом ждали ответа. Но Акасуна Сасори молчал. - Знаете, я часто хожу на «Сансё Даю». Вы наверное слышали об этой пьесе, она об озлобленном самурае Сансё Даю, который продал в рабство детей правителя Ивака после его свержения. Но верный вассал Ивака – Татэбэ, попытался спасти детей падшего правителя, но был схвачен и приговорён к смерти. В день казни прекрасная дочь Сансё - Осан, влюблённая в Татэбэ после восхода солнца превратилась в птицу, перегрызла верёвки, связывавшие пленника, и освободила его. Но она никогда не будет вместе с любимым, ей позволено лишь парить над ним и тенью следовать за его тенью. Я часто думал о том, какой глупец, Татэбэ, ведь он понимал, какую цену он может заплатить за своё благородство. Но под конец представления я всякий раз жалею его, ведь как это, должно быть, невыносимо находиться так близко к своей Любви и так далеко одновременно. Каково это любить птицу? Каково это слышать её пение и знать, что никогда не сможешь перекинуться с неё ни словечком? Каково это осознавать, что вот её гибкие, золотистые крылья практически касаются тебя, но ты никогда не сможешь быть с ней? - Звонок, - как-то затравленно произнёс Сасори и действительно, звонок на перемену высвободил из класса подростков и они, те кто ещё пару минут назад с интересом слушали размышления вклинившегося в процесс обучения учителя литературы, сейчас уже выбежали из класса, на прощания всё же одарив Дейдару одобрительном взглядом. Они, подростки, уже возомнившие, что могут как-то оценивать старших умильные и бесящие одновременно. Дети. - Дейдара, стой, - резко произнёс своему коллеге преподаватель МХК, прикрыв отворенную дверь, - Я не понимаю, что это было? Ты вроде бы уже окончил школу и университет, хотя насчёт последнего я не уверен… - Хей, Сасори-сан, в чём проблема? - Не будь таким фамильярным. - А вы не будьте сухарём! - Что-то внутри Дейдары яростно щёлкнуло, говоря, о том, что тот перегнул палку, но бесёнок на его левом плече убеждал в праведности каждого слова. - И да, я слышал легенду о Сансё Даю. Я даже играл дочь самурая – Осан, в школьной постановке, - неожиданно для самого себя добавил Акасуна. - Почему именно её? – Спросил Цукури, зная, что обычно играть девчачьи роли мало кто стремится. - Просто лишь её поступки я могу как-то обосновать. Сансё Даю, слепец, прозябающий в своих владениях, невидящий ничего дальше своего носа. Вассал, Татэбэ, ещё большой глупец, пожертвовавший любовью во имя долга. А Осан… наверное, она такая же глупышка… полюбившая неудачника… Но… я точно знаю, что на её месте поступил бы также. - Знаете, Сасори-сан я тоже играл в школьной постановке, - уставившись в одну точку, мрачно отрапортовал Цукури. - И кого же? – Трудно было понять, в голосе Сасори была подлинная заинтересованность или же обычная вежливость? - Я играл берёзу, на меня надели специально подготовленный костюм, использовавшийся в каждой постановке. Внутри него жутко пахло потом и клеем. Но зато я играл берёзу, мимо которой пролетела птица Осан, оставив у моих корней пару перьев выбившихся из костюма. Его звали Нагато. У него были длинные, чёрные волосы и всегда отрешённый, но такой притягательный вид. - Ты любил его? – Сасори весь напрягся, он произнёс слово «любил» надтреснутым, несвойственным ему голосом, пальцы ухватились за столешницу, а глаза неотрывно следили за каждой изменяющийся чертой лица Дейдары. Его оппонента. Но вместо злости за неудобный вопрос на уроке, сейчас Сасори чувствовал себя так будто подглядывал за глубоко интимной сценой, или будто выпрашивал признание… будто читал читает чужой дневник… - Да, - после минутной паузы ответил Дейдара, а внутри Сасори всё рухнуло. Значит, скорее всего, у них с Дейдарой было похожее воспитание. Закрытая школа для мальчиков, где самая возбуждающая сцена это душ после физкультуры и обнажённая спина какого-нибудь длинноволосого, с тонкими, эльфийскими чертами лица, мальчика. - Вам, наверное, теперь неловко будет со мной говорить? Как с геем? – Сасори заметил на лице Дейдары красные пятна, только что признавшийся в самом личном мужчина стыдился этой внезапной близости с другим преподавателем. Хотя всё же доверял тому, раз не побоялся постыдного для себя разоблачения. - Сасори…? – Отопление в школе сломалось около недели назад, поэтому, когда Дейдара ощутил на плечах и спине что-то неимоверно тёплое, ничего кроме облегчения он не мог испытать. Тепло снаружи… не нужно больше прятать ладони в подмышках, не нужно более обжигать гортань огненным чаем… Тепло внутри… Сасори обнял его, и карминовые волосы пахнущие палёным деревом, притягивали молодого учителя. Больше не сопротивляясь теплу, Дейдара робко зарылся головой в волосы Сасори, он не видел его глаз, но готов был поклясться, что осиновое дерево в них распалось на мелкие щепки, а те навсегда канули на дно быстроходной, синий речки. - Мне так нужно это… - прошептал Акасуна на ухо Цукури, - очень… чтобы был кто-то рядом… - Я понимаю, я знаю, мне тоже это очень сильно нужно, - правой рукой он дотронулся до плеча Сасори, тот прекратил сжимать пиджак Дейдары, и его рука безвольно опустилась вниз. Дейдара не преминул сильно сжать её. Он не помнил, дотрагивался ли когда-либо до Сасори, но это прикосновение было ново для них обоих. У них были ледяные ладони, но у Дейдары пальцы шершавые, все в цыпках, а у Сасори наоборот, будто никогда и не забывал зимой дома перчаток. Гладкие, без покраснений и сыпи… как у марионеток в его излюбленном кукольном театре «дзёрури». Они сплели пальцы. - Между нами, с этого момента, всегда будут воспоминания… то, что мы сможем разделить друг с другом, - шёпот Сасори вновь прямо в ухо Дейдары. - Не только… - между ними была боль и горечь, всего, что они потеряли, когда просто смотрели как сторонние наблюдатели за расцветом тех, кто был им дорог. Тот мальчик, игравший добросердечную девушку-птицу никогда не знал от чего так таинственно шелестели листья искусственной березы когда он пробегал мимо, и пара пёрышек выбились из его причёски. У Сасори тоже был Он. - Между нами столько лет… Годы, долгие годы, - и в этот раз двадцатипятилетнему Дейдаре и тридцатилетнему Сасори были важны лишь разъедающая душу тоска, лишь лёд сковавший их ладони, лишь деревянная стена мешавшая и препятствующая сближению с кем-либо. Между ними вся эта школа, и стена, разделяющая два кабинета, обшарпанные двери и летящая на пол штукатурка. Итачи и мизерная зарплата, нет, особенно Итачи, лезущий с дотошными вопросиками, пусть лучше пойдет воспитывать брата, между ними гогот и пронизывающая, студёная скука, сигареты во время обеденного перерыва и матерные словечки на последней стадии кипения. - Между нами всегда будет это… - единственное, не совершенное в Сасори были потрескавшиеся губы, твёрдые плёночки на них, вакуоли легко рвущиеся зубами… Лёгкое прикосновение губами к щеке Дейдары, и медленное движение вниз, первый раз за их сближение Цукури и Акасуна взглянули друг другу в глаза, и вслепую нащупав губы Дейдары, покусанные, неестественно красноватые, Сасори чуть сжал нижнюю губу и потянул. Они оба не дышали, а после Дейдара, вобрав в лёгкие кислород, вдохнул его в разомкнутые губы Сасори. - Но чтобы мы не делали, между нами всегда останутся часы, - прошептал силуэт человека, прислонившегося к щёлочки двери, в зрачке наблюдателя отражались две тесно прижатые друг к другу фигуры, но, так и не дождавшись того момента, когда те отстранятся друг от друга, чтобы объясниться, а, возможно, даже признаться в чём-то, человек у двери тихо отошёл и направился в сторону учительской. На часах было двадцать шесть минут одиннадцатого, а это означало четыре минуты до звонка на уроки, так осточертевшие всем учителям и ученикам поголовно, а это означало ещё четыре часа и тридцать четыре минуты до конца рабочего дня и двенадцать часов и тридцать четыре минуты до конца третьего февраля. Хотя, для Итачи, с потерянным взглядом спешащего прочь от кабинета мировой художественной культуры, для него всё закончится гораздо раньше. Через часов десять домой придёт угрюмый и окрысившийся брат. А в промежутке он, Итачи, будет разбирать по фрагментам, расчленять и раздирать эту картинку с которой он столкнулся, чуть отворив дверь. Наверное, он слишком долго тянул, слишком долго избегал прямо смотреть в глаза этому новому преподавателю литературы, надо было просо закрыться с ним в учительской и переговорить, тихо, полушёпотом, объясниться, а потом позволить себе вольность, одну фамильярность, поцеловать Дейдару прямо в губы, не предупреждая впустить язык тому между зубов, прикусить нижнюю губы, и выдохнуть все эти часы желания и терпения, самоуничтожения тому в рот. А после одними глазами попросить Дейдару разделить эти студёные, одинокие часы с ним, с Итачи. Но теперь, когда их разделяет ещё большее количество длинных, теперь уже вечно-февральских часов, Итачи просто пройдет в учительскую, заварит чай и будет корпеть над расписанием до конца рабочего дня, чтобы ждать прихода Саске, прихода нежеланного четвертого февраля. Между ним, Дейдарой и Сасори всегда буду часы. Часы томления, тусклости, упоения и одиночества. Но всегда их будут разделять Часы.
*Мондзаэмон Тикамацу – японский драматург, которого часто называют «японским Шекспиром». **Харуки Мираками - популярный японский писатель и переводчик.
"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Наверное, самая известная и лучшая песня Eddie Rath, это Sasuke (Саске). Предоставляю перевод сей композиции.
Оригинал на английском. Sasuke.I Represent Uchiha, Most Awesome of Ninjas Poor Master Splinter, Autumn or Winter Cause to offend ya, I'm not kyuubi My claws will end ya, pause to remember... Sasuke!
Some get the creeps when my blade is out Because one cut dissects the lungs of a mouse Yes! You gotta see me to know your fate That night, I don't sleep, I wait Avenging Ninja willing to shock ya' Leave the rest up to the doctors Yes, Yes, I am doing the proverb Sakura-chan is feeling to get knocked up
Following me makes you obvious Three miles ago, you entered my consciousness Soft and solid, both at once My touch is wrathful and majestic Cuz I am the best, yes!
An expert, a genius I hone my skills in the flames of passion, Yes! My grace will embrace the iris I use my hands to touch the lightning
My Name is Sasuke My Name is Sasuke My Name is Sasuke The King of Sharingan
Who am I? Sasuke! Who am I? Sasuke! Who am I? Sasuke! Who am I? Sasuke!
Of all ninjas, I am the most successful one Summoning beasts, canine to cut the thumb Leaf off, branch sliced Leaf cut, wind pure Excellence is my only sin
The scream of a thousand birds is glory Yet, get chopped and shocked when I use Chidori Any killer bee, please bring, I will sting them Please witness the King of Sharingan
One blink splits cells in an elephant Six blinks will implode brains of a mammal I am not evil, I am not good I serve this Earth, as flesh and blood But with a purpose
Following me makes you obvious Three miles ago, you entered my consciousness Soft and solid, both at once My touch is wrathful and majestic Cuz I am the best, yes!
An expert, a genius I hone my skills in the flames of passion, Yes! My grace will embrace the iris I use my hands to touch the lightning
My Name is Sasuke
Мой полупрофессиональный перевод. Саске.Я представляю всех Учиха, самых потрясающих из ниндзя Мастер-одиночка, и осенью и зимой Всё, лишь бы втоптать тебя в грязь, хоть я и не Кьюби Но мои когти порвут тебя, лишь помни, что я - Саске!
Многих пробирает, когда я достаю свой клинок Одним ударом смогу выбить дух даже из мыши Взгляни на меня, и узнаешь свою судьбу В ночь резни, я не спал, я выжидал своего часа Месть настоящего ниндзя, повергнет вас в шок А ваши останки достанутся медикам Именно я разрушаю мифы Ну, а, Сакура-чан, залетит от меня.
Последуешь за мной – станешь таким же, как все Уже давно, я держу вас на прицеле Гибкий и несгибаемый одновременно В моих ударах и ярость и магия А всё потому, что я лучший, да!
И мастер, и гений Я отточил свои навыки в огне страсти и гнева, да, именно там! Моё изящество, единственное, что ты сможешь увидеть Я способен с лёгкостью поработить молнию
Моё имя – Саске Моё имя – Саске Моё имя – Саске Я, Король Шарингана
Кто же я? Саске! Кто же я? Саске! Кто же я? Саске! Кто же я? Саске!
Из всех остальных шиноби, я самый успешный Поймаю всех биджу Листок упадёт, ветка обрублена Ещё один листок упал, а воздух также чист Совершенство - моё единственный недостаток
Крик тысячи птиц, это уже победа Порежу тебя на кусочки, повергну в шок, когда прибегну к Чидори Пусть приходит, какой угодно Киллер Би, я ужалю его Прошу вас, засвидетельствуйте, Короля Шарингана
В одно мгновенье я расщеплю слона на молекулы Шесть мгновений и я расправлюсь с любым зверем Я не помеха, но я и не справедливость Я служу на этой Земле как плоть и кровь Но у меня есть цель, которой я неотступно следую.
Последуешь за мной – станешь таким же, как все Уже давно, я держу вас на прицеле Гибкий и несгибаемый одновременно В моих ударах и ярость и магия А всё потому, что я лучший, да!
И мастер, и гений Я отточил свои навыки в огне страсти и гнева, да, именно там! Моё изящество, единственное, что ты сможешь увидеть Я способен с лёгкостью поработить молнию