Этим утром я одарю тебя хрустом лётных билетов
Глаза твои сияют как глянец, что отражают чёрный сланец
Блестящие в серебре самолётного крыла и турникетов
Двумя спелыми, маслянистыми оливками они дарят мне карт-бланш
Этим утром мы устремимся к пятидесятой широте
И время фальшивомонетчиком канет в туманности
Иллюминатор размажет сгустки белил по синеве
Для нас двоих, пока тонем в обоюдной пряности
Этим утром эскалатор заснул в майской дремоте
Верх и низ смешались, пока мы пританцовывали на мостовой
И от Монпарнаса до Шато д`О слышался наш стрёкот в толпе
Парижских якобинцев, мимов, скрипачей в потаённых улочках
Этим утром мы набрели на крохотную площадь твоих утопий
Там и плетёные занозчатые кресла и амбра выпечки
По воздуху незаметно текут как сумрачный прохожий
И язычок входного звонка и garçon замерли в движении
Этим утром пасодобль радиоприёмника и ропот голосов
Балериной балансировали на барабанной перепонке
Или далёкой Ниагарой гудели с колоколами в унисон
А время джинном растворилось в абсентном бокале
Этим утром падение сигаретного пепла обратилось в таинство
И дымные образы раскрылись кувшинками в кофейне
От тебя исходили пары аниса – обокрали мне разум начисто
Лишила меня разума помернцем на губах и ресницами как кора кассии
Этим утром фантазиями Шагала взлетим на купол Сакре-Кёр
Вы заставим весь Монмартр дождить Перцовкой и каштанами
Моя Екатерина Сиенская*, позволишь ли ты мне испить тебя до беспамятства?
«Наши ночи прекраснее мещанских дней» - обещания я сыплю караванами
Этим утром ты вздрёмнешь под цветение Сада Тюильри
А я пушусь в бег, выстукивая по пружинистой брусчатке улиц
Но к твоему пробуждению я уже буду караулить твой сон, и в ладонях моих
Пригоршня земляники прошепчет: ты плестнее всех Тициановских натурщиц
Этим утром ты вовлечёшь меня в мистерию Венского вальса
На каждый такт ты обещалась вдохнуть мне в губы аромат корня фиалки
Податливой как шёлка нить меняться буду в твоих пальцах
А это утро любви запрятало наши губы парижского неба шалью
*Святая Екатерина Сиенская - терциарка доминиканского ордена, итальянская религиозная деятельница и писательница позднего Средневековья, оставившая множество писем и мистическое сочинение «Диалоги о Провидении Божьем».
Написано для Эру >< и Sweet brother. Вот что получилось бы если британским учёным удалось скрестить Маяковского и битников. И сильно не бейте)
Тысячи обсидиановых брызг
ты передаёшь ей эстафетой
Вы обращаете лица на себя,
как-то беспомощно заглядывая внутрь
Ты испепелила сигаретный пепел,
содрала с ногтей перламутр
Ты больше не выглядываешь
из-под бутылочной стекольной зелени
Ты даже пробовала возвратить былую невинность -
попытка провалилась
А Она знает твои изгибы наизусть
в горе, в веселье и в грусть
И проводит в мыслях она лабиринты
цветков
лепестков
по коже твоей
ты поверь
Ты смотри: лишь бы запал не иссяк,
а в награду получишь:
Луковицу, трюфель, тёмный цветок -
там где чары любви свили гнездо
Приоткрой тайну устрицы полой девичьей души
– ты её не жалей; погреби, утопи
под сонным покровом любви
А она давно ласкает твой слух странным мотивом,
что колдует в мозгу,
что влечёт за собой
Что вы две как немые кричите,
как слепые ищите,
как хромые спешите
в стороны разных концов круга?
А я напиваюсь сакэ, под звуки шмелей,
злыми слезами, жужжащими у вас в глазах
Завязываю узелками слова на тугом кожаном ремешке
что свиток правды от вас моряцким узлом укрыл
И собственноручно я вас в пропасть спихну и подушкой усыплю и вовек
в тёмном царстве она не сыщет тебя
Будто не связывает вас ничто кроме тысяч написанных строк,
и шептаний и взмывов и двусмысленных строф, антитез,
А когда искристой струей
Ты разбудишь ей кровь, что посапывает в сени олив?
Разве я не сирень, что бризом и флёром
Сближает людей?
И если я не сиреневый куст, и не рубин в топях,
значит решительно никогда не смогу понять я
Почему прячу за чёлкой глаза,
Когда два обсидиана друг напротив друга
Сливаются воедино.
ты передаёшь ей эстафетой
Вы обращаете лица на себя,
как-то беспомощно заглядывая внутрь
Ты испепелила сигаретный пепел,
содрала с ногтей перламутр
Ты больше не выглядываешь
из-под бутылочной стекольной зелени
Ты даже пробовала возвратить былую невинность -
попытка провалилась
А Она знает твои изгибы наизусть
в горе, в веселье и в грусть
И проводит в мыслях она лабиринты
цветков
лепестков
по коже твоей
ты поверь
Ты смотри: лишь бы запал не иссяк,
а в награду получишь:
Луковицу, трюфель, тёмный цветок -
там где чары любви свили гнездо
Приоткрой тайну устрицы полой девичьей души
– ты её не жалей; погреби, утопи
под сонным покровом любви
А она давно ласкает твой слух странным мотивом,
что колдует в мозгу,
что влечёт за собой
Что вы две как немые кричите,
как слепые ищите,
как хромые спешите
в стороны разных концов круга?
А я напиваюсь сакэ, под звуки шмелей,
злыми слезами, жужжащими у вас в глазах
Завязываю узелками слова на тугом кожаном ремешке
что свиток правды от вас моряцким узлом укрыл
И собственноручно я вас в пропасть спихну и подушкой усыплю и вовек
в тёмном царстве она не сыщет тебя
Будто не связывает вас ничто кроме тысяч написанных строк,
и шептаний и взмывов и двусмысленных строф, антитез,
Вы Обе Одна Сплошная Метафора
А когда искристой струей
Ты разбудишь ей кровь, что посапывает в сени олив?
Разве я не сирень, что бризом и флёром
Сближает людей?
И если я не сиреневый куст, и не рубин в топях,
значит решительно никогда не смогу понять я
Почему прячу за чёлкой глаза,
Когда два обсидиана друг напротив друга
Сливаются воедино.
To my sweet Loreley - Antitheos
If I’m going straight to madness – that’s because of everlasting spring
Searching for my armor in the wardrobe – moaning about another lost day
Alas, Winter, listen to my lament – come and freeze us all to death –
Towns and vegetable beds, government and priests, but start from the body of mine
I’ll dream coated in folds of cabbage or will read dozens of volumes
Right in the bookshop accompanied by seller’s grumbling, while the remains of the year
Are hesitating on the ruthless crossroads
Freedom –
it is when you are deaf to church bells
and saliva as sweet as Istanbul’s baklava
though your sense and wit are boiled and spun right round
in your coal eyes – purity and enormous depth I see
Специально для милейшей Ianthinus
Ломкие, хлипкие, тщедушные мы – подлежим утилизации
Ведь сколь часто нас океанскими лапами волн сбрасывает с пути
Я вновь ошиблась точкой не возврата,
Позабыла вывесить белую тряпицу (наше с тобой спасение)
Брошу вам чистосердечное признание – я не страшусь перемен
Готова поклясться на крови, что все мои вены пропитаны чернью и ложью
Все мои усадьбы и каждый квадратный миллиметр сами заключили меня в оковы
Но отпущу их как листья осенние в штормовой день
И вину каждый поделит с ближним, передаст инфекцией на губах и в хлебных крохах
Нас гложет предчувствие – естественный как дождевые брызги
Сюда приближается потоп, снова нас захапают наводнения объятия
Присмотрись третьим оком к той скале, в чьей камень вцепилась
Неужели она твоё ристалище, кому ты отдаёшься в свои последние секунды?
И когда земляные породы задрожат твои простыни подарят еще миг веселья
Держись крепче за пружины, лишь представь, как туго будет, если отпустишь их
Прикрой веки, глаза – обманчивые бабочки-пустышки
И сердцем знай, что перехитрить тюремщика невыносимо легко
Не надейся на свой разум – он глух к мольбам и плачам
Выключай свет и отдайся античному ритму сладострастий
Покуда вину каждый разделит с ближним, передаст инфекцией на губах и в хлебных крохах
Их всех гложет предчувствие – естественный как дождевые брызги
К ним приближается потоп, в то время как ты вязью плетешь узорчатые признания губами
Ломкие, хлипкие, тщедушные мы – подлежим утилизации
Ведь сколь часто нас океанскими лапами волн сбрасывает с пути
Я вновь ошиблась точкой не возврата,
Позабыла вывесить белую тряпицу (наше с тобой спасение)
Брошу вам чистосердечное признание – я не страшусь перемен
Готова поклясться на крови, что все мои вены пропитаны чернью и ложью
Все мои усадьбы и каждый квадратный миллиметр сами заключили меня в оковы
Но отпущу их как листья осенние в штормовой день
И вину каждый поделит с ближним, передаст инфекцией на губах и в хлебных крохах
Нас гложет предчувствие – естественный как дождевые брызги
Сюда приближается потоп, снова нас захапают наводнения объятия
Присмотрись третьим оком к той скале, в чьей камень вцепилась
Неужели она твоё ристалище, кому ты отдаёшься в свои последние секунды?
И когда земляные породы задрожат твои простыни подарят еще миг веселья
Держись крепче за пружины, лишь представь, как туго будет, если отпустишь их
Прикрой веки, глаза – обманчивые бабочки-пустышки
И сердцем знай, что перехитрить тюремщика невыносимо легко
Не надейся на свой разум – он глух к мольбам и плачам
Выключай свет и отдайся античному ритму сладострастий
Покуда вину каждый разделит с ближним, передаст инфекцией на губах и в хлебных крохах
Их всех гложет предчувствие – естественный как дождевые брызги
К ним приближается потоп, в то время как ты вязью плетешь узорчатые признания губами