Сижу в кофейне в Лас Вегасе, ем капустный салат и пью клубничный молочный коктейль. Это совершенно несущественные детали, но, когда я буду куковать в колледже этой осенью, то явно буду скучать по еде, которая не напоминает на вкус картон, поэтому почему бы не оставить заметку о этой кошерной еде здесь на память.
Но, черт подери, о чем я вообще пишу.
Словом, четыре дня назад мы с маменькой приехали в Лос Анджелес. Мой отец, до этого неделю рыбачащий на Аляске вскоре присоединился к нам в нашем временном пристанище - знакомая маменьки, эмигранка в 90-ые из весьма богемной, по самарским меркам тех годов, семьи вышла замуж за пожилого американца и осталась жить в пригороде ЛА. Ее муж, Пол, вышел из аристократичной голландской семьи, и в далекие 70-ые, ибо Полу сейчас за восемьдесят, основал дизайнерскую компанию, которая например отдекорировала весь лос анджелеский аэропорт.
Живут они вместе своими двумя собаками в пригороде с названием Toluca Lake, у них огромный участок с флигелем, оливковыми деревьями, бассейнами и прочими индикаторами того, что эти люби принадлежат высшему классу. Но главная, так сказать, фишка дома это количество антиквариата. А его у них дико много. Тридцать гравюр Ремрандта, пара работ Дюрера, копии картин Да Винчи, датирующихся семнадцатым веком, несколько картин Дали, Лихтенстайна, Пиранезе и Кэмпбелла, китайские свитки каких-то старинных, незнакомых мне, эпох, паноптикум нецек, бронзовые японские фигуры самураев лохматых годов, китайский алтарь семнадцатого столетия, пылящийся у них в гостинной. Короче говоря, в доме с таким количеством антиквариата я еще не разу не была. Муж, Пол, видимо весьма хорошо в этом всем разбирается, хотя я до сих пор не могу понять, любовь к искусству или же безвкусие движет им, когда на одну стену он вешает китайский и индийский свиток, а под ними ставит малазийскую статуэтку. Маменькиной знакомой же на это все весьма благодушно покласть, должно быть именно поэтому перед прощанием она втихую всучила мне китайский свиток восемнадцатого века, а я, подбадриваемая моим внутренним Джимми Пейджем, засунула его подмышку, и тут же решила повесить над своей кроватью в Англии. Эта вещь наверное стоит всего того, что в этой комнате будет находиться, но на худой конец, я всегда смогу эту древность продать.
Вы должно быть недоумеваете, как так, я была в ЛА, а говорю все о каких-то свитках и скульптурах, но знайте же - ЛА я практически не видела. Тут будет небольшое отступление - я обожаю путешествовать и так случилось, что моя семья тоже. Но видимо из-за разницы возраста, темперамента, ожиданий, желаний и прочего путешествовать вместе нам просто нестерпимо. Я считаю, что путешествуя нужно окунаться в самые пресамые аутентичные контрасты, изнашивать ноги, блуждать и заблудиться и не раз, попробовать все, что предлагают и попасть в какой-нибудь забавный и нелепый переплет. Еще желательно устраивать длительные перекуры и пьянки и спать до одури, но это все же, как получится. Семья моя считает по-другому, потому в ЛА мы проводили дни в художественных галлереях (я обожаю галереи, и они были огромные и увлекательные и разнообразные, но, черт вас возьми, это же Лос Анджелес!).
В первый день мы вышли прогуляться в полдень по Голливудскому бульвару. В UCLA прорвало водосточную трубу, потому половина бульвара была перекрыта, но по свободной части мы шли ровно четверть часа, рассматривая аллею звезд под ногами, в ушах у меня играли "Celluloid Heroes" The Kinks, а через пятнадцать минут маменька решила, что солнце слишком жаркое, толпа слишком шумная, и вообще ей нужно срочно выпить эспрессо в кондиционерованном помещении. Не поймите меня неправильно, там было +35 и табуны туристов, и мне тоже кофия с чем-нибудь холодненьким чрезвычайно хотелось, но, мать вашу, это же чертов центр ЛА, вряд ли там можно было ожидать пустынных площадей с терпимой температурой.
Последнее, что я запомнила это целую батарею страдальцев, разодетых в костюмы знаменитых актеров, героев кино и телевидения, музыкантов и шоу-мэнов. Они стояли на этой испепеляющей жаре, строя глазки, туристам, которым они совершенно не сдались. Я шла и петляла на аллеи звезд, а потом я увидела её. На ней было воздушное, белоснежное платье и легкий загар нетипичный для Калифорнии. На ней были тонны штукатурки, непонятно, как она не таяла в такой духоте - слоя четыре тонального крема, накладные ресницы и ярко-красная помада. Она истерично широко улыбалась и махала руками, и вся она точно истошно орала окружающим в уши: "Сфотографируйтесь со мной хотя бы кто-нибудь. Увидьте меня, послушайте меня, дотроньтесь меня" и тут же "Да оставьте меня уже все в покое! Я - не она".
Думаю, под всей этой косметикой и улыбками она была самое непохожее на Мэрэлин Монро существо в мире. Хотя скорее всего, маменькина была права, и я успела перегреться за те четверть часа, раз эта жалкая реплика Мэрэлин меня так впечатлила. Внезапна она показалось мне метафорой всей американской мечты в целом. Холлис прав, говоря, что Америка - самая разочаровавшаяся в своих идеалах страна в мире, так как нигде идеология не построена на таких очевидных контрастах, как глубокий материализм мечты и ее ярая религиозная окантовка.
Я уехала из ЛА в Вегас на нашем красном крайслере, и всю меня разметывало по салону от чувства незавершенности. Ненасыщености и острого голода где-то глубоко внутри, дальше, чем все мои органы и кровеносные системы. Совершенно неуловимое ощущение.

***
Сейчас мы в Вегасе, и когда мы будем уезжать, я понадеюсь успеть накропать пост, но нет никакого удовлетворения, никакой радости (а должна ли она быть вообще?) тоже нет. Мне откровенно страшно из-за этого нового закона, моя лента пестрит постами, пропитанными тоской и той же неудовлетворенностью. Один молодой человек написал, что не чувствует своего/нашего поколения, и это, видимо, его печалит. Я свое поколение чувствую, хотя практически все мои друзья не разделяют это мор чувство.
Говоря об этом поколение, чье взросление приходится на битвы компаний Samsung и Apple, скат РФ назад в СССР и пост-индустриальные войны, на мой взгляд характеризуется этой самой пресыщенностью и неудовлетворенностью одновременно. Вроде бы у нас есть и первое и второе и компот, но нам это в отличие от наших, гнущих спины хотя бы за корку хлеба, родителей не так уж и хочется. Мы машинально перевираем концепт общения, заводя друзей и влюбляясь в соц.сетях, где те, кто считают себя глупыми горюют об этом, а те, кто считают себя башковитыми, иронично посмеиваются над этим. И те и другие не правы.
Нашему поколению все также врут, на этот раз прикрываясь словами сексизм/веганство/эйблизм/слат-фэт-скин-шейминг, нужное подставить/убрать, нас втягивают в бессмысленные войны на территории блог-платформ, заставляя нас верить в то, что с щелчком "выключить браузер" из этой войны можно выйти. А ведь выйти нельзя, чистеньким - тем более.
Моему поколению обещают рабочие места, упирая на то, как прекрасна и полезна молодежь, а потом всех этих мест лишая, сетуя на отсутствие опыта. Наше поколение дурачат, "те-другие" перевирают историю, а потом преподносят нам в виде опрятных статей на Википедии, ведь мы ей и правда верим.
Нашему поколению бросили весь этот новый век, при этом приказав разобраться в ссорах и распрях предыдущих поколений.
По телевизору нам говорят, что глобализация это хорошо, а на кухнях - что это плохо.
Мы видим, как раздаются грин-карты и паспорта, а потом нам шепчут, что эмигрантов надо ненавидеть, и вот все мы уже сами чувствуем себя, как эмигранты. Нам настолько осточертело нестабильное, лезущее из всех дыр западное общество, как родитель-психопат, сегодня дающий денег на пломбир, а завтра запирающий ребенка в шкафу, что мы обращаемся за поддержкой в упрощенную репрезентацию Востока в виде занятий йоги по дешевому абонементу и просмотра аниме по вечерам.
Мы постоянно чувствуем неописуемое космическое одиночество, сидя перед голубым экраном электронного устройства, тоскуя по утерянной возможности потрепать друга за плечо или заняться сексом с помощью движений, а не слов. Мы обнажаемся на улице, в телевизоре, повсюду все больше и больше, и злимся и пугаемся все сильнее, когда кто-то случайно заденет наше голое плечо своим. Большинство из нас стали тактилофобами, пытаясь спасти от обесценившейся плоти, которую невозможно не замечать.
В нашем поколении каждый может стать звездой по ютубу или твиттеру, в каждом мы видим соперника в погоне за вожделенном успехом. Мое поколение все больше любит антиквариат, винтаж и все то, что мы видим в родительских фотоальбомах, мы покупаем бумажные книги в пиетете перед уходящими традициями, мы все никак не можем почувствовать себя уникальными, сколько бы нас не настраивало на "позитив" и "любовь к себе" американизированное общество. Мы иронизируем и ненавидим Америку, хотя сами пропахли ей так, что не отмыться никогда в жизни, хотя никто этого на деле и не хочет.
Мы сжимаем зубы под небывалом давлением взрослого общества, орущего на нас "Именно ты добьешься успеха!"
This is my fucking generation, baby. Eat it or leave.
Доброй ночи, у меня тут полночь.

***
Uh, this is a valuable, valuable Pete Townshend recording. With traffic noises in the back. And, uh, it's a collector's item, so it must be treasured. And it's “So Sad 'bout Us”. And it's one of the very rare recordings of Pete Townshend. Alone, unaccompanied, by himself on his guitar.

***
My coffee's cold, my paper's old,
My heart is sold to melancholia,
My clothes are torn, my shoes are worn,
My heart is born to melancholia.