Прошло полгода с тех пор, как я писала сюда о своей жизни — столь же тяжело мне было собраться и открыть окошко «новой записи», когда я только переехала в Англию.
Два года назад. Ха! Сейчас, сидя в кафетерии кино-департамента, Тиш, на мягком сером диване, краем глаза следя за дверьми и всеми, кто заходит и выходит, сейчас, в этот самый момент мне кажется, что я приехала в Англию — вчера, что те два года произошли вчера.
Сколько же произошло за это пресловутое «вчера».
Но зачем эти псевдо-философские размышления о природе времени, ведь, если я пишу эти посты о моих скитаниях туда-сюда по земному шару для себя самой, то я и так все пойму через полгода/год/два, когда вернусь к этой записи. Неужели я не могу читать саму себя между строк? Видимо, (не)могу.
После зимних каникул, во время которых я дрейфовала по Старому свету, я вернулась в Нью Йорк на переполненном ортодоксальными евреями самолете Шереметьево-ДжЭфКей. Парад людей бесконечен — они проникают в мою жизнь, задерживаются там не больше, чем на пару часов/дней/недель, а потом я таскаю их в черепной коробке, а память отказывается приниматься за свою подлую работу, не затирая воспоминания.
Говорливая израильтянка, проживающая в Бруклине и пригласившая меня к ней на Шаббат на второй минуте знакомства в очереди на вход в самолет — одессит-таксист, угостивший меня мандаринами и задравший воот-таакуую цену — мальчик с философского из того же такси, насиловавший меня своими восторгами по поводу фильмов Годаров — …
На следующее утро после приезда я проснулась со странным, почти забытым ощущением, для которого (ну конечно же) не существует имени. Наверное, всякое высокоорганизованное чувство высокоорганизованного европейца-невротика (прибавляем семитские корни; католическую школу; вынужденную провинциальность детских лет и проч. поеботу) не имеет имени. Какие бы слова я не перебирала, никакое из них не отражает по-нас-то-я-ще-му то, что я хочу сказать —
остраненная Вовлеченность?
или же вовлеченная Отстраненность?
Шаг вперед в центр жизни или же два шага назад прочь от жизни?
а возможно скорее пойманный на краткий миг баланс между гармоничным существованием в мире, в его пульсирующей сердцевине, в самом его ядре, и пребывание за гранью мира, молчаливое наблюдение за жизнью, мятущейся вокруг, во все стороны разом, вширь и вглубь.
Но я не знаю слов для этого состояния, не уверена, что эти слова и вовсе существуют.
Что же, в таком случае попробую сконцентрироваться на действиях, возможно перечисление физических изменений более понятно опишет мое состояние, чем эти мои копания в собственных ментальных недрах в поиске нужных слов, совсем, как поступают свиньи, ищущие драгоценные трюфеля.
Я помню, как натянула трикотажное платье (вот что творит с людьми просмотр позорной «Датской девушки» с Редмейном на отходах от всяческих интересных веществ), помню, как спустилась в подземку в Даунтауне, а вышла уже в Аптауне, и пробралась к берегу Ист-Ривер…
нет, нет! это все началось накануне — еще когда я сидела в черном такси и делила мандарин на множество спелых долек, тогда, я выглядывала из окна и впервые вдохнула в себя то самое состояние — мы проезжали под огромным двухуровневым мостом длиной не меньше семи тысяч футов и каменными базами с двух концов.
— А что это за мост?
— Какой еще мост? — Не сразу понял меня таксист, мчась по магистрали.
— Да тот, что мы только проехали. Консольный.
— Это Мост Куиснсборо. Его еще называют Мостом 59-ой улицы. Он проходит через остров Рузвельта и соединяет Куинс с Манхэттеном. Он на реконструкции с самого конца 80ых.
— Ясно, — я обернулась, но мост исчез, стоило нам повернуть к центру города.
…я пробралась к берегу Ист-Ривер, обойдя онкологический центр и забравшись на мосток, который перебросил меня через маячащую под ногами автомагистраль, которую секунду за секунду разрезали проезжающие на сверхсветовой скорости машины.
Потом я спустилась вниз к узкой набережной. Та пустовала, изредка я видела бегунов в легких спортивных костюмов и велосипедистов в шлемах. По правой стороне в сгущающейся темноте виднелись лужайки, обнесенные невысоким металлическим заборчиком, а по левой была широкая кобольтовая Ист-Ривер с Мостом Куинсборо по оба ее берега.



Очень много псевдо-психоанализа, псевдо-философии и псевдо-жизни, но зато историческая справка про одну занятную фреску.