"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Когда мы увиделись в первый раз, Бози? Ты напоминаешь мне, что примерно с год назад. Я знала о тебе и раньше, я даже помню, как впервые наткнулась на твою фотографию. То был не самый лучший ракурс, казалось, что твой нос слегка кривоват.
Ты морщишься и отворачиваешься в сторону зеркала, а на самом деле красуешься, показывая свой прямой, не большой нос, и его не выпирающие, утонченные крылья.
Я помню как сказала: "Он был не достоин О.". И ты такой похожий на меня, абсолютно опровергая мою теорию о себе же - не способной вдохновить, разрушить, свести в могилу. Ты пришел и оказалось, что нет, есть мы с тобой дышащие под одним куполом, что облегает наши тела, что только и хотим, ты - явно, а я - скрыто испить чужой крови, прикинувшись, что цедим вино, и отломить от чужого любимого тела, представив, что он и есть хлеб наш.
Сначала я боялась, что ты не любил О.. Или, что такое чудовище как ты вообще не было способно на любовь. Я думаю из-за моей подспудной ненависти, ревности и зависти, ты и пришел первый раз.
В те дни я мучилась от горячки от О.. Ты же знаешь, что я люблю О., и не только его сказки и стихи, но и его самого. О. - мой учитель, ментор, человек пред которым я преклоняюсь, кого уважаю и люблю. Надеюсь стать его коллегой, и что ты посмеиваешься мне тут, надеюсь, что стану коллегой и тебе. А ты ведь не только красивый засранец, но и поэт. Уранический. Ты скалишься, а я поправляю, - да, он не только уранический, он поэт и без этой уничижающей приставки. А еще ты любовник О.. Как бы ты не бесился мне тут, в умах людей, ты прежде всего его любовник. И друг его и коллега, и клятвопреступник и ребенок со своими светлыми кудрями, ослепительной синью глаз, всегда красными, будто смоченными вином, губами, со своей шлюховатой и дерзкой натурой. Бози. Мой милый Бози. Ты божественно красив, но любое мое сердечное поползновение кончилось бы нарциссизмом, коим ты так страдаешь. Любовь к тебе была бы любовью к своему отражению, онанизмом.
Ты не веришь в эти лженаучные теории, но мы с тобой этические Гамлеты, только ты - мальчик с 1Э. Почему-то тебя скорее устраивают такие эпитеты как - безудержный, неуправляемый, беспринципный, наглый, экстравагантный. Ты и сам подсказываешь их мне на ухо. Раз О. больше не посвящает тебе поэм, ты на этот раз выбрал меня. И я готова, Бози, ты же знаешь! Ты же лилейно красив, хоть ты и призрак, но пришел ко мне такой свежий, такой загорелый от Неапольского солнца, такой расхлябанный и под тридцать. Но с памятью и бременем мертвеца.
Моя лихорадка по О. усугубилась просмотром фильма о ваших отношениях. И уже тогда, над затылком я ощущала твое горячее, возбужденное дыхание. Каково это, смотреть фильм о себе самом?
Ты никогда не плакал при мне, я думаю, ты боишься, что я начну тебя презирать, но в конце мое темечко явственно увлажнилось. Было ли это мое полуночное видение, или сентябрьский ветер провел по моим волосам своей лиственно влажной ладонью, или то были твои слезы, мой Бози?
Я ведь твоя, а ты мой, мы принадлежим друг другу, также как и тело принадлежит душе и наоборот.
А утром ты уже сидел на краешке кровати со своей презрительной усмешкой на ярко розовых губах, а после вещал о своей порочности и развращенности, отравив своей бравадой меня всю на целый день.
Когда перед Новым годом ты исчез, и наши полуночные беседы прекратились, считай, что я скучала и скулила и томилась. Твое предательство должно искупить кровью... как жаль, что я не могу дотронуться до тебя, мой мальчик.
Ты морщишься и отворачиваешься в сторону зеркала, а на самом деле красуешься, показывая свой прямой, не большой нос, и его не выпирающие, утонченные крылья.
Я помню как сказала: "Он был не достоин О.". И ты такой похожий на меня, абсолютно опровергая мою теорию о себе же - не способной вдохновить, разрушить, свести в могилу. Ты пришел и оказалось, что нет, есть мы с тобой дышащие под одним куполом, что облегает наши тела, что только и хотим, ты - явно, а я - скрыто испить чужой крови, прикинувшись, что цедим вино, и отломить от чужого любимого тела, представив, что он и есть хлеб наш.
Сначала я боялась, что ты не любил О.. Или, что такое чудовище как ты вообще не было способно на любовь. Я думаю из-за моей подспудной ненависти, ревности и зависти, ты и пришел первый раз.
В те дни я мучилась от горячки от О.. Ты же знаешь, что я люблю О., и не только его сказки и стихи, но и его самого. О. - мой учитель, ментор, человек пред которым я преклоняюсь, кого уважаю и люблю. Надеюсь стать его коллегой, и что ты посмеиваешься мне тут, надеюсь, что стану коллегой и тебе. А ты ведь не только красивый засранец, но и поэт. Уранический. Ты скалишься, а я поправляю, - да, он не только уранический, он поэт и без этой уничижающей приставки. А еще ты любовник О.. Как бы ты не бесился мне тут, в умах людей, ты прежде всего его любовник. И друг его и коллега, и клятвопреступник и ребенок со своими светлыми кудрями, ослепительной синью глаз, всегда красными, будто смоченными вином, губами, со своей шлюховатой и дерзкой натурой. Бози. Мой милый Бози. Ты божественно красив, но любое мое сердечное поползновение кончилось бы нарциссизмом, коим ты так страдаешь. Любовь к тебе была бы любовью к своему отражению, онанизмом.
Ты не веришь в эти лженаучные теории, но мы с тобой этические Гамлеты, только ты - мальчик с 1Э. Почему-то тебя скорее устраивают такие эпитеты как - безудержный, неуправляемый, беспринципный, наглый, экстравагантный. Ты и сам подсказываешь их мне на ухо. Раз О. больше не посвящает тебе поэм, ты на этот раз выбрал меня. И я готова, Бози, ты же знаешь! Ты же лилейно красив, хоть ты и призрак, но пришел ко мне такой свежий, такой загорелый от Неапольского солнца, такой расхлябанный и под тридцать. Но с памятью и бременем мертвеца.
Моя лихорадка по О. усугубилась просмотром фильма о ваших отношениях. И уже тогда, над затылком я ощущала твое горячее, возбужденное дыхание. Каково это, смотреть фильм о себе самом?
Ты никогда не плакал при мне, я думаю, ты боишься, что я начну тебя презирать, но в конце мое темечко явственно увлажнилось. Было ли это мое полуночное видение, или сентябрьский ветер провел по моим волосам своей лиственно влажной ладонью, или то были твои слезы, мой Бози?
Я ведь твоя, а ты мой, мы принадлежим друг другу, также как и тело принадлежит душе и наоборот.
А утром ты уже сидел на краешке кровати со своей презрительной усмешкой на ярко розовых губах, а после вещал о своей порочности и развращенности, отравив своей бравадой меня всю на целый день.
Когда перед Новым годом ты исчез, и наши полуночные беседы прекратились, считай, что я скучала и скулила и томилась. Твое предательство должно искупить кровью... как жаль, что я не могу дотронуться до тебя, мой мальчик.
и опять же, я понимаю тебя. ни слова даже не странно.
хорошо, что он у тебя есть.
я рада за вас.
Ты не читала его стихов?
кстати, на мой вкус этот диз у тебя самый удачный и удобный
и безмерно радует, что к тебе пришел именно Бози, а не, скажем, Ницше или Рерих
а рассказы про смуглых мальчиков из Алжира - считаются плохим?))))
у тебя сколько по геометрии в аттестате?
это не я у него спрашивала, он сам начал)
фраза про "как оно происходит" коробит лично меня своей инфантильностью и интересом к вещам, которые тебе мало того что в жизни не пригодятся, так это еще и личное дело лиц мужского пола с нетрадиционной ориентацией. где-то должна быть грань между девчачьими слешиками и реальными людьми.
если Бозька делится с тобой интимными подробностями, это его личное дело, тогда и речь идет о том "как оно происходит у него", а не у "пидарасов"
Он просто говорил о "смуглых алжирских мальчиках" и завуалировано о мечтах встреч и о чем он думал, и почему делал, и все на уровне "духовном". и это не от моего интереса, потому что я обычно в жизни о таком не говорю, а все началось от моих распросов "что ты делал такого в Алжире, ибо стихов в то время ты не писал".
у каждого свои тараканы, у меня в жизни было не мало знакомых с радужной ориентацией, и я бы не хотела, чтобы на них показывали пальцами и просили повторить на бис перед публикой.