Часто во снах я вижу одно и то же место. Река-море. Озеро-заводь. И каменная гряда где-то посередине этого ледяного великолепия. Каждый раз я рассматриваю берег, с его противоположной стороны, не вижу своих ног, то ли я стою у кромки воды, то ли на самой водной глади аки Иисус. Я чувствую нечто тяжёлое, стальное в моей ладони, и так и не поворачивая головы, буквально взлетаю над землёй. Я чувствую, что паяю над самой глади, так что холодные пары щекочут складки одежды. Изредка носками ног я ощущаю студёную воду. Но туфли тяжелеют не сильно, видимо из-за отсутствия соли. Значит – река.
И я всё мчусь к берегу, зажимая некий предмет в руке. И глаза – раскрытые, не мигающие видят – белокипенные баранчики волн, тёмно-синий бархат воды, скалистую гряду преграждающие мне путь – хищную, саблезубую, я цепляюсь за валуны, а они недосушенной глиной рассыпаются в моих ладонях. Чуть подсаживаясь, я наконец вижу берег – песчаный, но в холодных голубых аквамариновых тонах – и я чувствую, не доберусь, не успею, потону. Но и возвращаться нельзя – та часть меня, что за спиной отмерла, отвалилась от сгустка памяти как атавизм и я уже не помню, откуда пришла и где мой дом. Я где-то на середине, еще уцепляясь за скалистые выступы, но по колени в морозящей воде, сковывающей всё тело, иголку путешествуют от позвонка к позвонку.
Мне нужно движение и я лечу вперед грудью, а рука, уже не сгибающаяся в локте с этим увесистым философским камне в руке – распирает болью. А я всё лечу вперед, и берег кажется миражом, но еще секунда и я дотянусь до него кончиками пальцы, еще немного…
Небо высится. Воздух движется. Река утягивает вниз, а я на неимоверной скорости рассекаю водную гладь.
Утром, в зеркале – я вижу свои широко распахнутые глаза – в них точно плеснули тем жидким, цвета берлинской лазури бархатом.
Синева не спадает до следующей ночи.