В начале сентября я ездила в Кардифф.
У меня сложные, неоднозначные отношения с Уэльсом, с одной стороны я справляла там свое день рождения в прошлом году (надеюсь, что когда-нибудь напишу, как я лазала по горам, гонялась за овцами и лазала через чужие заборы), а с другой в Уэльсе вечный дождь (я серьезно), акцент у людей ужасающий, и все зеленое, дешевое и попахивает пасторальной тоской.
Но у этой моей поездки в Кардифф было особенное назначение - еще в мае я купила билет на концерт Рэя Дэвиса, а так как денег на лондонский у меня нет, пришлось закупиться одним на Кардифф и другим, проходящим на следующий день в маленьком городке в часе от Лондона под названием Southend On the Cliff, чье название говорит само за себя.
Так как занятия я по принципу не пропускаю, то пришлось взять билет на автобус, три с половиной часа в одну сторону, а уезжать под самое утро. Самым забавным было то, что, как только я вышла из автобуса и огляделась, то поймала себя на мысли, что Кардифф почему-то даже меньше, чем я представляла. От всего несло знакомой и приятной мне провинциальщиной, а Старбакс на главной площади, видимо, был одним из центральных достояний города. Стоит отметить, что я очень сильно болела в эти дни, причем не важно чем, температуры у меня не было, но боли были сильные, и ни на минуту у меня не получалось расслабиться и отвлечься. Вовремя открыв гугл-карты, я с удивлением обнаружила, что место, где должен был на следующий день проходить концерт, находится в четырех часах пешего хода. С мрачным предчувствием я зашла в первый попавшийся магазин нижнего белья и со стеснением Марти МакФлая, интересующегося у прохожего, в какой год он попал, я спросила, как собственно называется в город, в который меня угораздило попасть.
- Ньюпорт! - Воодушевление продавца было таким же дешевым, как и расшитые рюшками и бантиками, бюстгальтеры, которые лежали на прилавках.
Я до сих пор понятия не имею, как билет Лондон-Кардифф, мог довезти меня до треклятого Ньюпорта, но факт остается фактом, я оказалась на самом юге Уэльса без достаточного количества денег и времени для новой поездки на автобусе. Пешая прогулка до Кардиффа отпадала сразу же - с моими болями мне было тяжело и пол часа идти, что говорить о дороге по магистрали под холодным ливнем.
Единственное, что спасло меня, так это скидочная карта на железнодорожные поездки, и вот уже я сидела в состоящем из двух вагонов стареньком поезде, окруженная бабцами лет за сорок, спешащими на девичник. Судя по их прикиду из сетчатых колготок, тонких рубашек, через которые просвечивали соски, туфель на высоких шпильках, девичник обещал быть нетрадиционным, мягко говоря. У каждой был стикер, прилепленный на одежду, состоящий из имени и слова определенного толка, начинавшегося на ту же букву, что и имя, например: “Beata, bend over” или “Anna, anal”. Я сразу же принялась думать, какое имя было бы у меня, если бы я состояла в их банде. На мой взгляд, “Sibyl, sticky fingers” очень даже звучит. Ах да, еще каждая держала по увесистому фаллоимитатору в руках, по габаритам похожими на дубинки полисменов.
- Вот она, - бабца, сидящая прямо напротив меня, показала на свою подругу, - стоит тридцать фунтов за час, как тебе сделка? - Спросила она, и вся компания разразилась хохотом.
От боли мне хотелось разразиться чем-то другим, но, собравшись, я ответила:
- Боюсь, моя мамочка этого не одобрит.
А дальше, конечно же, еще интереснее.Словом, в Кардифф я приехала с относительно положительным настроением. Правда был уже вечер, и ни в местную национальную галерею, ни в знаменитый кардиффский замок, сильно пострадавший во времена бомбежек сороковых годов, забежать я уже не успела.
На самом деле весь Кардифф можно пройти насквозь где-то за час, так что вы можете представить размер остальных городков, раз у Уэльса такая столица.
На следующий день я встретилась с девицей по имени Starstruck. В моих черновиках даже есть пост о моем знакомстве с ней, который стоит дописать и выложить, но я все никак не соберусь. Штука с ней, в том, что она жутко неуверенна в себе, что я очень хорошо понимаю, но в отличие от меня, она не страдает мегаломанией, что порой делает наше общение весьма затруднительным, потому что иногда мне становится совершенно не понятно, ей меня скучно слушать или она просто боится вставить свое слово. Но знакомство со Starstruck оказалось весьма полезным в плане того, что она золотой носитель информации про The Kinks в общем, и про Рэя в частности. Она не скупится, и часто кидает мне ссылки на всевозможные статьи и за пару часов до концерта перезнакомила меня с ее "кинканутыми" друзьями, чей возраст варьируется от сорока до шестидесяти, а характер от скучнейшего до совершенно неповторимого.
Особенно мне понравился одна женщина по имени Джин, которой около шестидесяти, и проходя мимо канцелярского магазина, она тут же обратила внимание на витрину, на которой было написано: "Новые ежедневники уже в продаже!"
- А что, раньше они продавали старые и использованные? - Начала иронизировать она, чем сразу же завоевала мое расположение.
Стоит вставить рассказ Джин о том, как она впервые увидела The Kinks:
- Мне было девять, когда они выпустили "You Really Got Me", и фанатом я стала сразу же. Понятное дело, что если The Kinks становятся твоей любимой группой еще в детстве you are fucked for life (это непереводимо, простите). Помню, мы сидели с мамой в кафе у еще не перестроенной Euston Station, и, значит, поворачиваю я голову в сторону и вижу, что у самой кассы сидят The Kinks. Мне было тринадцать, так что вы можете понять, что я слов я лишилась на месте, дрожащими руками схватила со стола ручку и газету, и приковыляла к ним. Я до сих пор помню, во что я была одета - красная безрукавка, вельветовая юбка и черные туфли с наклепками. Все это было в моде в те дни. И знаешь что? Рэй поворачивается ко мне и спрашивает: "Может быть ты хочешь чашку кофе?" А я?! А я оказала: "Нет, спасибо". Я ответила "нет", понимаешь, ведь я была из маленькой деревни, а там ни то что никто кофе не пил, так там денег на него ни у кого не было. Как бы повернулась моя жизнь, если бы он предложил мне не кофе, который я терпеть не могла, а чаю! Я же англичанка, я люблю чай, но он предложил мне сучий кофе, вот гадство.
Бедная Джин, бедная, бедная девочка. Ее можно понять, то был 1969-ый год, только вышел "Arthur", Рэй уже выглядит, как чертов трикстер, а Дэйв отрастил волосы и щеголяет в белых костюмчиках и остроносых туфлях.
Так или иначе, вечером мы наконец добрались до сити-холла, где проходил концерт. Я забралась на верхотуру, на которую одну в меня были деньги, и с сомнением ждала начала. Starstruck успела накрутить меня заранее, сказав, что Рэй вполне может все отменить, если ему того захочется.
Но, как можно уже догадаться, Рэю не захотелось. Он выбежал на сцену ровно такой, каким я его представляла - со своими редкими, пушащимися, как у больного новорожденного галчонка, волосами, в облегающих его болезненно-тонкие ноги, опять же напоминавшие мне какую-то хищную птицу. А потом он начал с нами говорить.
Он говорил так, как будто слышал то, как мы мысленно ему отвечаем. Он кривлялся, представлялся Джонни Кэшем, под женский свист снимал с себя пиджак, пародировал высокий, бабский голосок, издевался над нами, играл с нами, а потом выписывал словесные пощечины.
- It is "Dedicated Follower Of Fasion", not "Medicated".
Я много плакала. Обычно я терпеть не могу про подобное писать, так как мне отчего-то становится стыдно, но сейчас - нет. Помню, он читал обрывки из "X-Ray" и пел "Victoria", когда я в первые начала плакать. Я не знала почему, потому что мне совсем не было грустно, но влага все равно текла из глаз, и ее было не остановить мыслями и не стереть руками. Обычно я не плачу глазами. Наверное эволюция не выбила из меня привычку плакать чем-то внутри, не экстраполируя это на роговицу, поэтому очень часто внутри себя я чувствую слезы, но глаза сухие. Иногда это меня злит, а иногда успокаивает.
Но в этот раз было наоборот. Глаза плакали, плакал мой рот, а еще кончик носа, складки на лбу, потряхиваемые неизвестно чем колени. Но внутри меня слез не было, знаете, такое странное, плывущее ощущение.
"Victoria", прямо, как в "Storyteller" перетекла в "20 Century Man", свет стал красным и сузился, освящая лишь Рэя и его музыкантов. Все остальное вокруг меня было погружено в мрак, и мне казалось, что все мы сейчас перенеслись куда-то в преисподнюю, и музыка играет там на зло самому черту. Честно говоря, я бы согласилась на преисподнюю, если бы эти люди играли там, как играли в тот день в Кардиффе.
Рэй очень много давал петь залу, что я очень ценю на концертах, и "Days", "Sunny Afternoon" и многое другое мы пели с ни вместе. Но меньше всего это походило на равенство между зрителями и исполнителем, потому что in charge каждую секунду был именно он. Он мог заставить нас замолкнуть или продолжить, когда бы ему этого захотелось, этот старый грязный старик мог сотворить с нами все, что угодно, и нам бы это понравилось в любом случае.
Звучит как фраза с сайта о семейном насилии, где жертва пишет о своем эмоциональном насильнике: "Он мог делать со мной все, что угодно, но я не уходила, мне даже казалось, что я хотела всех этих страданий". (В этих строчках в принципе описана все отношения, в которые когда-либо вступал Рэй Дэвис).
В конце он конечно же дал нам на растерзание "You Really Got Me" и "Waterloo Sunset". Я всегда считала, что последнюю песню я не могу слушать с кем-либо, она настолько личная, каким может быть интимный секрет, который прошептал тебе на ухо твой лучший друг или любовник, а ты, завороженный тем, что он так доверился тебе, пообещала никому этот секрет не раскрывать.
Но я ошибалась.
Я слушала "Waterloo Sunset", и в этот раз влага и соль были не только в моих глазах, но и все это текло у меня внутри, а я открывала рот, повторяя за Рэем слова, и в этот момент не было рядом никого и ничего - ни боли от чертовой болезни, ни других слушателей, подпевающих ему, ни волнений о предстоящем ночном путешествии. Был лишь Рэй и я, его голос в моих ушах, и мой в моей голове. И это было идеально.
На encore Рэй пел "Celluloid Heroes" и "Lola", на последней я умудрилась сорвать голос, удивляясь тому, как этот семидесятиоднолетний горбун может подскакивать то и дело на месте и петь таким же голосом, что и в 90-ых. Ответа мне никто дать не может, а он мне и не нужен.
После концерта я кобылкой из какого-то нереалистичного пиксаровского мультфильма крутилась вокруг Starstruck, а та с присущим ей безразличного сказала, что мне повезло, что на первом концерте Рэя у того было хорошее настроение. Прозвучало это так, будто она на следующее утро после моей брачной ночи, мне посоветовали радоваться, что женишок меня не изнасиловал. (Семантическое поле моих сравнений в контексте Рэя Дэвиса не устает меня поражать).
Но возвращаясь к земному - мне предстояло поймать последний поезд на Ньюпорт, раз уж остановка оказалась именно там, переконтоваться там где-то четыре часа, а потом сесть на автобус до Лондона и вовремя успеть на занятия. Стоит отметить, что по погоде я одеваться абсолютно не умею, а так как я предпочитаю холод жаре, а Англия еще не самая теплая страна, то обычно я мерзну в ней, как цуцик. Так было и в ту ночь. Легкий пиджак не спасал меня от холода и ветра, и потому я оголтело вбежала в паб, который по счастливой случайности был открыт тем воскресеньем. Паб был типично самарский, то есть это был и бар и ночной клуб одновременно, где ошивалась местная молодежь и обычные выпивохи. Так как при моем состоянии здоровья мне категорически нельзя было пить ничего, кроме воды, то я засела на кожаном диване в углу и начала остервенело писать главу одного макси на ФБ.
И все бы прошло относительно спокойно, если бы не подсевшая ко мне девица, наштукатуренная так, что ей могло быть и двадцать три и тридцать пять, в тугом, коротком платье, выпячивающем ее объемную грудь. Как я уже писала, у уэльсцев совершенно непонятный акцент. На мой взгляд, куда более тяжелый, чем у ирландцев и даже самых отвязных жителей Глазго. И значит, сижу я, никого не трогаю, починяю примус, и тут меня начинают бомбардировать вопросами на этом сумасшедшем акценте. Вместе с этой девицей ко мне подходят два ее "ухажера", один вида обычного пьянчуги-работяги, а второй с острым взглядом Венсана Касселя, но к сожалению, его сходство с Касселем на этом заканчивалось.
- А ты одна? Почему ты одна? Тебе не страшно? Откуда ты? Почему не пьешь/не танцуешь/не разговариваешь ни с кем?
Я понимаю, что для двух ночи видок с планшетником в строгой рубашке у меня был чумной. Сначала я поймала себя на мысли, что вот это - мое первое знакомство, что называется, с "опасными людьми", еси вспомнить "Нимфоманку" Триера. Но девица при всей моей паранойи и подозрительности выглядела совершенно безобидно, у нее были большие оленьи глаза, совершенно честные интонации, когда я пыталась разъяснить, что там происходит в моей сложной голове, которую я и сама не понимаю. Почему я вообще принялась говорить с ней за жизнь, я не знаю, но после концерта мои мысли превратились в такую разваренную крупу, разбухшую и мягкую, так, что можно растереть между пальцев.
А потом они начали предлагать мне выпить, и я впервые поняла, что значит, когда тебя спаивают насильно. То есть это был должно быть единственный случай в моей жизни, когда я столкнулась с такой прямодушной и заботливой настойчивостью, лишенной агрессии или шантажа, что легче было сказать "да", чем продолжать сопротивление.
- А как тебя зовут? - Поинтересовалась я, когда девица принялась открывать свой кошелек.
- Джули, - улыбнулась ты, и я пропала совсем. А кто бы не пропал, если бы после концерта Рэя Дэвиса встретил Джули почти что Финкл.
Пока Джули заказывала мне пиво у барной стойки, ее спутник а-ля Кассель по имени Люк начал так ненавязчиво подкатывать ко мне.
- Ты встречаешься с Джули?
- Мм, ну так... - он неуверенно кивнул головой.
Люк до сих пор не кажется мне мерзким, хотя тот его ответ безусловно был мерзким.
- А теперь пошли танцевать, - жизнерадостно предложила Джули, докончив свое пиво, и поняв, что спорить с ней себе дороже, я позволила ей увлечь меня на эту высокую платформу в центре паба.
- Ты стеснительная, да? Я тоже, не смогла бы заговорить с ней, не будь я пьяна, - она засмеялась.
Я знаю за собой слабость к таким девицам. Людей конечно же привлекает все новое, но еще больше их привлекает то, что вызывает в них ностальгию. А эта прямодушная провинциальность, простота напополам с разьебанной на куски жизнью привлекает меня в девицах, так как я сразу же вспоминаю сколько их таких я видела у себя в родном городе. С такими девицами, мужская часть меня начинает надо мной преобладать, поведение, интонации да все, что угодно начинает меняться, уступая место жалости и завороженности одновременно.
- А теперь мы будет танцевать под мою любимую песню.

I'm gonna live like tomorrow doesn't exist
Like it doesn't exist
I'm gonna fly like a bird through the night, feel my tears as they dry
I'm gonna swing from the chandelier, from the chandelier

Такие девицы и живут, как по нотам этой песни, выбирают в свои спутники полных мерзавцев со стеклянными глазами и орлиными носами, мечтают о том, что никогда не претворится в жизнь, живут по графику работа-танцы, и это ужасно и замечательно одновременно.
Я люблю этих девиц всем своим устроенным по-другому сердцем.
- А ты знаешь, я ведь мама. Моей девочке пять недель. Люк, конечно же, не отец, - она начала показывать мне фотографии ее дочери на инстаграме. В ее профиле было конечно же проставлено "Luc forever" и конечно же много сердечек, окружающих его имя.

1, 2, 3, 1, 2, 3, drink

С этого момента я соглашалась со всем, что предлагала мне Джули - алкоголь, сигареты, да все что угодно. Рэй Дэвис еще не отпустил меня из своих когтистых, перепончатых лап, и пока мы сидели на чердаке паба, я несла ей какую-то околесицу про мою придуманную жизнь. Согласно этой версии я хожу в художественную школу, родилась в Лондоне, мой любимый цвет - лиловый, а еще я потрясающе рисую обнаженную натуру.

1, 2, 3, 1, 2, 3, drink

- У тебе очень posh акцент. Мне сложно его понять.
- А мне сложно понять твой.
Она смеялась и продолжала подавать мне самокрутки.
Я была пьяна, все казалось смазанным и я еле успевала посматривать на часы, чтобы не пропустить свой автобус. В какой-то момент, когда я, видимо, слишком медленно моргнула или взгляд зацепился за трещину на скамейке подо мной, началась большая потасовка. Люк, облапав очередную девицу, совсем потонул в алкоголе и сигаретном дыму, теперь сидел вместе со мной и Джули на скамье, и шептал ей что-то на ухо. Я не слышала ни слова, только смотрела на застекленевший, слезливый взгляд Джули, пока она механически повторяла, выдергивая руку из захвата Люка:
- Get off me, Luc, get off me, get off me, get off me, - она говорила это снова и снова, а он ее не отпускал. Но в тоже время она не показывала ровно никакого желания сопротивления, если бы она хотя бы раз попросила меня или кого-угодно о помощи, я бы тут же отмерла, но пока эта сцена происходила словно в отрыве от меня, хотя ее локоть касался моего, а все вокруг было живым и бурлящим.
Точно Ник из "Великого Гэтсби" Фицджеральда “I was within and without. Simultaneously enchanted and repelled by the inexhaustible variety of life.”
Реальность вворачивалась в мой висок вместе с жалостью за Джули и желанием увидеть, что же будет дальше в этом захватывающем фильме с табличкой "Жизнь" на нем.
- Он придурок. Никогда его не прощу, - поклялась мне Джули, дав мне ссылку на ее инстаграм, сказав, чтобы я обязательно не забыла подписаться на нее, ведь ей-так-пониавилось-рядом-со-мной.
Ссылку я удалилась, только выйдя из паба. Джули должна была остаться этим странным ночным происшествием, не прорастая в мою каждодневную жизнь.
Садясь в автобус, я увидела, как она под руку с Люком, которого за драку таки выгнали из паба, бредет в сторону стоянки такси.
Что в этих девицах мне особенно нравится, так это то, что они не меняются никогда.
Следующим вечером я уже ехала в Southend On The Cliff. Не спавшая нормальная дня два, морской воздух немного приободрил меня, и я ждала начала концерта, рассматривая тонущий в жарко-красных закатных лучах отлив.
В этот раз Starstruck умудрилась обменять мой дальний билет на место в первом ряду. По правую руку от меня восседала астеничная черноволосая бабца, за которой Рэй во время всего концерта приударял, улыбаясь, и направляя гриф гитары в ее стороны, что само по себе красноречивый эвфемизм. Помнится, тогда он и "Dead End Street" исполнил, и, черт, мне сразу вспомнилось, как я услышала ее впервые, как смотрела клип и где-то на десятой секунде появился одетый в черную одежду гробовщика Рэй, а через месяц после этого я уже сама стучалась в ту же дверь, тоже в черной одежде, целых пятьдесят лет после съемок клипа.
Поразительно, но Рэй точно зеркалил мои чувства на обоих концертах, если на первом я была в состоянии накофеиненной мыши, то на втором меня отчего-то начала есть такая тоска, и сам Рэй был меланхоличным, погруженные скорее в свои омуты, чем в зрительный зал. Если на первом он нагибался, пожимая руки, сидящим на первом ряду, то на втором концерте он смотрел на нас со смесью интереса и легкого удивления.
Такое странное чувство - смотреть на руки, которые я видела десятки раз на клипах и видео, и при этом смотреть на них впервые вживую. Посмотреть на нетронутую возрастом кожу, на длинные пальцы, на "нежные, мягкие руки", как очень скромно описал свои руки сам Рэй в автобиографии. И видеть их вживую впервые это чертовски странно и обыкновенно одновременно. Как видеть старого друга, когда вас разбросало по всему свету и вот поглядеть на него спустя много лет. Вроде бы изменился, хотя нет, постойте, он все тот же.
С тем, как я смотрю на Рэя тоже самое.
В конце мы все столпились у сцены, и все вокруг меня тянули руки вверх, и Рэй подошел к левому крылу, где вместе с остальными стояла я да и эта черноволосая бабца, которая его чем-то так зацепила. Руку я не тянула, глупо это было делать, учитывая, что тот игнорировал эти просящие жесты.
Я терпеливо ждала пока он уже доберется до этой бабце, возможно, даже они трахнутся после концерта, это же Рэй Дэвис все-таки, он, как всегда волен творить, что хочет. А потом он остановился и посмотрел на меня. Смотрел прямо мне в глаза, но одновременно и сквозь. Тогда до меня наконец дошло и я вытянула, не оттянутую тяжелой сумкой, левую руку. Рэй наклонился, взял ее в свою, и как полная сука, поскребся об нее ногтями. Довольно больно. И тут же ослабил пальцы, на этот раз огладив потревоженную кожу, мол, смотри, как я умею, сначала больно, а потом приятно, знакомое чувство, правда?
Да, не в первой такое испытывать от тебя, уж поверь, дарлинг.
"Delusion", который я взяла с собой, положив в маниловый конверт, я отдать ему тогда не смогла, и мы напрасно ждали со Starstruck и ее друзьями, того, что он выйдет из stage door.
Когда его такси выехало с парковки, я оставила этих великовозрастных группиз, и направился вниз по дороге, к вокзалу. Такси Рэя приостановилось пока я семенила к перекрестку, и повернув голову, я увидела, что тот пару раз махнул мне рукой, а потом его автомобиль тут же поддал газу и исчез за поворотом.
А потом я пошла, купила себе табака и упаковку фильтров, и начала учиться сворачивать себе самокрутки. Фэги. Хэрри рэги.
Уже поднаторела в этом, скажу я вам.