"Мне всё кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть." А. П. Чехов
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!-
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто - слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
- Послушайте!- Еще меня любите
За то, что я умру.
(М. Ц.)
Он-режиссер гладит живот ее-продюсера, ведь она беременна, ведь он ее партнер, ведь мы закончили сегодня съемки до заката, а сегодня последний день меня двадцатилетней, нелегально прибегающей к возлияниям, и я до сих пор не могу сама на себя опереться, но почему-то все вокруг залито светом. Я вижу это только через объектив камеры, стоит сморгнуть и посмотреть миру в глаза — так он уже линяло-серый, поэтому я смотрю только в камеру, только вперед, только перед собой, смотрю и падаю в эту бесконечную, поднебесную синь.
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!-
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто - слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
- Послушайте!- Еще меня любите
За то, что я умру.
(М. Ц.)
Он-режиссер гладит живот ее-продюсера, ведь она беременна, ведь он ее партнер, ведь мы закончили сегодня съемки до заката, а сегодня последний день меня двадцатилетней, нелегально прибегающей к возлияниям, и я до сих пор не могу сама на себя опереться, но почему-то все вокруг залито светом. Я вижу это только через объектив камеры, стоит сморгнуть и посмотреть миру в глаза — так он уже линяло-серый, поэтому я смотрю только в камеру, только вперед, только перед собой, смотрю и падаю в эту бесконечную, поднебесную синь.